Виктор Каннинг - Венецианская птица

– Да. Ему сделали переливание крови. Но надежды мало. Так что мужайся, мой мальчик.

– Мне необходимо добраться до Учелло. Это его работа.

– Тебе надо исчезнуть из страны и на несколько лет залечь на дно.

– Вероятно.

– Забудь об Учелло. И фамилию Мерсер забудь тоже, она тебе больше не понадобится. Мы будем думать, как тебе помочь. Я говорила с Бернардо, он приходил сюда как мой адвокат, иначе бы гориллы не разрешили. Это сильно напрягло его, но он намерен помочь. Завтра утром тебя переправят отсюда. – Роза встала. – Ешь и допивай. А мне пора уходить, ребята, наверное, соскучились. – Она протянула ему спички и пачку сигарет. – Кури, но осторожно. – Затем нежно потянула Мерсера за ухо. – Мой мальчик, сегодня мне за тебя предложили сто тысяч лир.

– Надо было взять. На любом рынке за меня больше десяти нигде не дадут.

Он ее обнял.

– Я тебя никогда не забуду.

– Наконец-то дождалась от тебя благодарности. – Роза сунула ему что-то в карман и двинулась прочь, показав на закрытое ставнями слуховое окно. – Если услышишь, что кто-то стукнул три раза, не беспокойся. Это гробовщик.

– За мной?

– Да, за тобой. Открой ему и сделай, что он скажет. Его зовут Таллиус. Помимо покойников, он еще занимается контрабандой. Опытный. До свидания, мой мальчик, будь умницей. – Она нежно погладила Мерсера по щеке и исчезла.

Он сунул руку в карман и вытащил пистолет. Тяжелый и холодный.

В слуховое окно постучали, когда куранты пробили пять. Мерсер открыл ставни и увидел лицо человека на фоне квадрата серого неба. Худое, туго обтянутое кожей, губы сложены в трубочку, словно он собирался свистнуть. Волосы с проседью коротко подстрижены. Он велел Мерсеру вылезать.

Далеко впереди в лагуне, за островом Лидо, поднимающееся над горизонтом солнце сделало море жемчужным. Вокруг чернели силуэты домов. Из каминных труб вился бледно-желтый дымок.

Таллиус тронул Мерсера за руку и двинулся по крыше. У небольшой мансарды он толкнул ногой дверь. Дальше была темная узкая лестница. Приятно пахло древесными стружками. Чем ниже они спускались, тем сильнее становился запах. Наконец они попали в мастерскую на цокольном этаже. Пыльные окна, верстаки на ко́злах, дверь, выходящая на канал, была закрыта на засов. Посреди мастерской стояли три готовых гроба. У дальней стены на картонной панели красовался набор потускневших медных и хромированных ручек и подвесок. У одного из гробов на стружках лежал, свернувшись, кот. У двери крупный мраморный ангел в вытянутой правой руке держал табличку «Не курить».

Таллиус остановился, повернулся и смерил Мерсера взглядом.

– Пять футов, десять с половиной и примерно сто сорок фунтов веса?

Мерсер улыбнулся:

– Пять футов, десять и примерно сто сорок пять фунтов.

Таллиус кивнул и сдвинул крышку с центрального гроба. Отступил назад и махнул Мерсеру. Тот подошел, потрогал. Гроб был свежий, чистый, внутри пахло деревом.

– Мне залезать?

Таллиус кивнул. Мерсер залез и лег. Таллиус подложил ему под голову сложенный вчетверо мешок, затем частично задвинул крышку. Отошел на минутку и вернулся с отверткой и винтами.

– Винтов будет всего два, наверху и внизу. Воздуха вам хватит.

Над Мерсером скользнула крышка, и он оказался в темноте. Таллиус закрепил винты до отказа, открыл двери в заваленный древесными заготовками двор, слегка наклоненный к каналу. Сел на постамент у подножия мраморного ангела и закурил. Сидел, почесывал подбородок и наблюдал, как серая вода по мере восхода солнца становилась золотистой. Пришел кот, потерся о его ноги. Таллиус почесал кота за ухом.

Через полчаca на причале у двора остановилась длинная черная похоронная гондола с двумя гребцами. В центре размещался затянутый черным бархатом паланкин со свисающими черными кисточками. Четыре опорные стойки украшали черные перья. Гребцы вылезли из лодки, подошли к Таллиусу.

– Доброе утро, хозяин!

– Доброе утро!

Они направились в мастерскую, где под его руководством подняли центральный гроб и понесли к гондоле. Кряхтя поставили на постамент в паланкине и задвинули черные занавески. Потом постояли немного во дворе.

– Что там внутри, хозяин? – спросил один.

– Внутри? – удивился Таллиус. – Сами знаете. – Он кивнул им и ушел.

Через минуту они уже плыли по каналу. Утренний ветерок колыхал черные занавески. Гондола приблизилась к устью Рио-делла-Тана и свернула направо в лагуну в направлении Большого канала. Солнце поднялось высоко, причалы и город оживились. Люди торопились на работу, вапоретто и паромы с пыхтением двигались в разных направлениях. Напротив отеля «Даниелли» по-прежнему стоял на якоре большой белый лайнер, на его корме чернели контейнеры.