Валерий Гусев - Часы с лягушкой

– А может, он раньше удерет?

– Никуда он не удерет – денежки-то заперты! – И тут же сменил курс на противоположный: – Что-то, Дим, мы давно с тобой карасиков не таскали. Мама может огорчиться.

Какой заботливый!

– Что нужно? – прямо спросил я.

Алешка на секунду призадумался:

– Знаешь, Дим, надо мне в этого Деда Морозова хорошенько вглядеться.

– Ну и вглядывайся! Караси тут при чем?

– Нужно к озеру вернуться и подождать, когда он выйдет. Ты с ним поговоришь, а я его запомню. Для коллекции.

– И о чем мне с ним разговаривать?

– А все равно. Что-нибудь спроси. Главное, чтобы он не отворачивал свою морду.

– Лицо! – строго поправил я.

Алешка немного подумал и покачал головой, не соглашаясь:

– Все-таки морда. Потом узнаешь.

Мы посидели немного на бревнышке на берегу озера, откуда было хорошо видно и ворота замка, и машину Деда Мороза. Наконец он вышел, и я рванул ему наперерез:

– Вы не скажете, как пройти в библиотеку?

– Я не местный, – буркнул он. И постарался меня обойти.

– А где бабуля? – ляпнул я.

– Я за нее, – встрял Алешка, не сводя зорких глаз с Деда Мороза.

– Вы ненормальные?

– Мы отморозки!

Казалось бы, Деду Морозу отморозки должны быть по вкусу, но он поспешно нырнул в машину и вместе с ней скрылся из глаз.

– Доволен? – спросил я Алешку.

– Не тормози, Дим! Кажется, мы с тобой еще один подвиг совершили. Или два. А ты не знаешь, что такое «контора»?

– Ну, учреждение такое. Там чиновники и бюрократы сидят. А иногда конторой называют всякие органы.

– Печенки-селезенки, например?

– Например, органы внутренних дел.

– Три! – подскочил Алешка. – Три подвига! И все бесплатно. Да еще и позавтракали на халяву.

– Когда папа вернется, – открытым текстом сказал я, потому что кругом никого не было, – он тебя живо от этих словечек отучит.

Алешка остановился и взглянул на меня снизу вверх (а может, наоборот). В его глазах отразилась безмятежная небесная синь.

– Когда папа вернется, Дим, он посмотрит на одного человека и скажет: «Ну что, морда поганая, попался?»

А когда мы остановились возле нашей калитки, он весело добавил:

– Мы теперь, Дим, каждый день будем у Шульца завтракать. Мне его котлета понравилась. С белтком.

– Он тебя пригласил?

– Мы будем ему носить телеграммы и приветы от папы.

– И где мы их возьмем?

– Вот здесь! – Алешка приподнялся на цыпочки и постучал меня пальцем по лбу.

Вроде ничего такого особенного не случилось, но как-то все вдруг изменилось. И мы с Алешкой оказались в самом центре событий. Правда, сами об этом узнали потом, когда все трудности и опасности миновали. И остались в прошлом.

А на вид все шло своим обычным дачным чередом. Мама нас кормила, растила свою картошку. А Лешка вовсю секретничал. Иногда совершенно не вовремя задумывался, что-то бормотал под нос и все чаще работал над своими рисунками. Что-то подправлял, разглядывал, вздыхал и устремлял глаза в небо, припоминая.

А постоянное и постороннее внимание мы все-таки все время чувствовали. Участковый Степаныч вообще повадился чай пить. И расспрашивать, как мы живем.

А тут еще одно чучело нарисовалось. Мы с Алешкой мирно сидели на крылечке, мама поливала картошку, а возле калитки остановился дядька с велосипедом, к раме которого были привязаны доисторические бамбуковые удочки.

– Хозяюшка, – сказал он довольно мирно, – можно вас на минуточку?

Мама вежливо отставила лейку и, шлепая по мокрой земле голыми ногами, подошла к калитке.

О чем они там говорили, мы не расслышали, но дядьку разглядели. Алешке он так понравился, что он его тоже зарисовал.

Дядька был почти весь лысый – только по бокам у него седина висела, – но с бровями. С мохнатыми такими, как большие гусеницы. Когда он говорил, то казалось, что они ползают по его морщинистому лбу. Противный такой в целом. Но мама с ним долго разговаривала и вернулась к своей лейке вся из себя веселая.

– Что за Карабас? – мрачно спросил Алешка.

Я бы с ним не согласился – скорее папа Карло. (Как выяснилось в ближайшем будущем, я не сильно ошибся.)

– И ничего не Карабас, – сказала мама, все еще улыбаясь, – очень милый дяденька. Спрашивал дорогу к озеру.

– Надеюсь, ты ему наврала? – ревниво спросил Алешка.

Он считает всех карасей в озере своей собственностью. И не любит, когда на озеро приходят чужие люди.

– Зачем это я буду врать? – рассердилась мама. – Да еще хорошему человеку. Я вообще никогда не вру.