Екатерина Вильмонт - Крик в ночи

– Мам!

– Ладно, не хочешь, как хочешь! Ты, значит, с Никитой встречаешься, тогда я предложу Оле пойти в цирк. И пусть вам будет завидно!

"Да, мама у меня класс! Другая уже пристала бы с расспросами… А моя мама мне доверяет. Но мне ничуточки не стыдно, я ведь и вправду ничего плохого не делаю!

Можно было бы даже рассказать ей обо всем, но она будет волноваться. Зачем?"

И, успокоив этим свою совесть, Гошка включил телевизор.

Людмила Михайловна осталась ночевать у девочек, во-первых, чтобы присмотреть за Соней, а во-вторых, за ними самими. Она чувствовала себя виноватой в том, что девочки впутались в столь опасное дело, и решила во что бы то ни стало удержать их от рискованных поступков, тем более что завтра воскресенье и им некуда будет улизнуть.

Не пустить их в школу она не могла бы, а в любое другое место – за милую душу.

Когда все немножко угомонились и сестры наконец остались одни, Саша спросила:

– Маняша, Гошка звонил?

– Ага, звонил.

– И что сказал?

– Что вроде все нормально, но завтра утром они опять с этим Артемом встречаются, хотят что-то уточнить. Но он не виноват! Слушай, а ты почему Ксюшке не позвонишь?

– Поздно уже, и потом, родители или бабушка могут что-то понять и, кстати, тетя Мика тоже.

– На фиг она к нам приперлась без звонка?

– Как тебе не стыдно? Ты же сама к ней обратилась, а теперь… Тем более она так нам помогла с Соней… Мне без нее было бы очень страшно.

– Боишься, что Соня умрет?

– Ну вот еще! Просто я не умею так ухаживать за больными, как тетя Мика.

– Саш, как ты считаешь, она маме что-нибудь скажет?

– Едва ли…

– Слушай, а что, если Соня не выздоровеет до маминого приезда, тогда как?

– Придумаем что-нибудь… В конце концов, она же не разбойница, а подруга маминой знакомой и знакомая тети Мики…

– Это не поможет. Если она знакомая тети Мики, то почему болеет у нас, а не у нее?

– Ладно, Манька, чего умирать раньше смерти? Может, она уже завтра поправится или послезавтра… Мама же только в пятницу вернется, еще почти целая неделя. Авось до тех пор все обойдется. Ладно, давай спать, я ужас как спать хочу…

Ровно в десять утра Гошка и Никита уже позвонили в дверь. Открыл им сам Артем Николаевич, бледный, с покрасневшими глазами.

– Вы точны, друзья мои. Это прекрасное качество. Знаете, как на Западе не любят иметь дело с необязательными людьми? Раздевайтесь, проходите…

– Артем Николаевич, может, нам лучше не оставлять куртки на вешалке? – сказал осторожный Никита.

– Грандиозно, молодые люди! Поистине грандиозно! Конечно, не надо, только мне в голову это не пришло. Ну, раз уж вы такие тертые калачи, то давайте-ка все продумаем вместе. Найдем самое удобное для наблюдений место…

Они обошли всю квартиру и решили, что лучше всего им спрятаться в кабинете хозяина, а он примет гостью в громадной гостиной. Дверь в кабинет хозяин оставит приоткрытой, а сам с гостьей сядет за стол на порядочном расстоянии от кабинета, тогда легкий шорох в кабинете вряд ли привлечет ее внимание.

Артем Николаевич заметно волновался.

– Значит, я начну с ней разговор, сначала о делах, впрочем, как получится, потом зайду за чем-нибудь в кабинет, и вы мне дадите знак, она это или не она, а там уж будет видно. Ох, уже двадцать пять минут одиннадцатого, через пять минут она явится, эта дама тоже весьма пунктуальна, советую перед засадой сбегать в туалет, а то вдруг приспичит, – нервно усмехнулся хозяин дома. – Здесь их два, так что…

Мальчики последовали его совету. А то мало ли сколько придется проторчать…

Ровно в половине одиннадцатого в дверь позвонили.

– Вы готовы?

– Готовы!

И хозяин пошел открывать.

– Ларочка, ты, как всегда, точна, – приветствовал гостью Артем Николаевич.

– Артюша, бедненький, ты совсем не спал? – ласково проворковала женщина.

Гошка напрягся, но пока ничего не разобрал. Голоса между тем звучали уже гораздо ближе.

– Садись, Лара, ты чего-нибудь хочешь?

Ты завтракала?

– Разумеется, у меня же режим. Впрочем, откуда тебе знать? А ты сам-то ел хоть что-нибудь? Хочешь, я приготовлю завтрак?

– Да нет, спасибо. Я не голоден.

– Артем, милый, я, конечно, все понимаю, такое ужасное горе… Но ты должен, ты просто обязан взять себя в руки. Я уверена, что Лена, Царствие ей Небесное… Она не хотела бы видеть тебя таким…

Гошка смотрел на женщину и не узнавал ее. Он взглянул на Никиту, тоже впившегося в нее глазами. Она или не она? Тот только плечами пожал. Однако в ее интонации было что-то знакомое.