Роберт Стайн - Шкафчик №13

Со стоном я кое–как встал на ноги. Ощущение было такое, будто меня сбил грузовик.

С силой ударяя мячом об асфальт, Стретч бегал вокруг меня. Его злые глаза постоянно следили за мной. Кровь перестала капать у него из носа, но запёкшееся пятно по–прежнему темнело над губой.

Я потёр бок.

— Я, кажется… сломал ребро, — прошептал я.

С диким воплем он снова врезался в меня. На этот раз я отлетел назад и треснулся о деревянный столб, поддерживающий щит.

— Ты мне заплатишь за линзы, чувак, — прорычал мой «тренер», надвигаясь на меня, чтобы не дать подняться и ударяя мячом в дюйме от моих ног.

— Да я не против, — проговорил я, растирая грудь в надежде уменьшить боль. — Я же извинился, сказал, что сожалею.

— Сейчас ты будешь сожалеть ещё больше. — Он с силой ударил мячом по моей голой ноге. — Вставай!

Я не шевельнулся.

— Это произошло случайно, — убеждал его я. — Я не видел, что ты наклонился. Правда.

Он поковырял запёкшуюся кровь под носом.

— Вставай! Продолжим. Мне велено чему–нибудь тебя научить.

Он оглушительно захохотал. Не знаю почему. Потом провёл огромной ручищей по своим коротким, светлым волосам, дожидаясь, когда я встану. Чтобы он смог проучить меня ещё раз.

Я с трудом поднялся. Ноги дрожали, меня мутило. Мне пришлось ухватиться за деревянный столб. Болела голова. Болели рёбра.

— Может, поиграем… э-э… в другую игру? — слабым голосом произнёс я.

— Ага. Щас. А ну — не зевай!

Он стоял так близко от меня и швырнул мяч так сильно, что мне показалось, будто пушечное ядро ударило меня под дых.

Меня шатнуло назад. Я резко выдохнул.

И тут я понял, что сделать новый вдох уже не могу.

Я изо всех сил старался схватить ртом хоть немного воздуха. Нет… не могу… Мне не хватает… воздуха.

Я увидел ярко–жёлтые звёзды. Потом жёлтый свет сгустился до красного. Боль пронзила грудь. Она росла, становясь всё острее и острее.

Теперь я уже лежал на спине, глядя вверх — на небо и пляшущие в нём красные звёзды. Мне хотелось закричать. Но у меня не было воздуха.

Не могу дышать… Совсем не могу дышать…

Звёзды померкли. Небо из звёздного стало чёрным.

Всё стало чёрным. Одна сплошная чернота.

И, погружаясь в эту непроглядную тьму, я услышал голос.

Прекрасный, тихий голос, доносившийся откуда–то издалека. Он звал меня по имени.

Ангел, догадался я.

Да, сквозь тьму я услышал, как меня зовёт ангел.

И я понял, что умер.

— Люк! Люк!

Темнота расступилась. Я уставился в закатное небо. Голос стал ближе. И я узнал его.

— Люк!

Сделав глубокий вдох, я почувствовал боль.

Ха, когда же я опять начал дышать?

Приподняв голову, я увидел, что через баскетбольную площадку ко мне бежит Ханна. Голубая ветровка с расстёгнутой молнией хлопала за её плечами, как крылья. Её волосы пылали огненным ореолом в лучах заходящего солнца.

Это не ангел. Это просто Ханна.

Пробегая мимо Стретча, она сердито крикнула в его сторону:

— Что ты с ним сделал? Убил его?

— Возможно, — хохотнул Стретч.

Ханна опустилась возле меня на колени. Её ветровка упала мне на лицо. Она отодвинула её.

— Ты живой? Говорить можешь?

— Я в порядке, — пробормотал я.

Я чувствовал себя размазнёй. Беспомощная размазня, слабак.

Стретч подошёл и встал за спиной Ханны.

— Это ещё кто такая? — презрительно спросил он меня. — Твоя девчонка?

Ханна резко обернулась к нему.

— А я знаю, кто твоя девчонка!

У Стретча отвисла челюсть.

— Да? И кто же?

— Годзилла! — выпалила Ханна.

Я попытался засмеяться, но у меня заболели рёбра.

В следующее мгновение Ханна вскочила и, упираясь обеими руками в плечи Стретча, стала отталкивать его назад.

— Нашёл, к кому приставать! — кричала она. — А подыскать кого–нибудь себе по росту не пробовал, верзила?

Стретч засмеялся:

— Не пробовал. Расскажи поподробнее, — он отбежал в сторону и выставил перед собой свои большие, увесистые кулаки. Ухмыляясь, он начал приплясывать, как боксёр перед боем: — Что, тоже хочешь поучаствовать? Тоже хочешь?

Подражает кому–то из фильма, подумал я.

— Один на один, — бросила ему Ханна.

Стретч засмеялся, закинув назад свою маленькую головёнку. Повращал голубыми глазками.

— Тоже хочешь поучаствовать? — повторил он.

— Бросаем по кольцу кто во что горазд, — сказала Ханна, скинула с себя ветровку и швырнула её на край площадки. — Давай, Стретч, — каждый по двадцать бросков. Любых, — она в упор посмотрела на него. — И ты продуешь. Да–да, вот увидишь. Ты продуешь девчонке!