Светлана Лубенец - Не пожелай зла…

– Пожалуй, – согласилась Кира. – Но кто же тогда? И, главное, зачем? Или почему? Вспомни, может, ты кому-нибудь нечаянно навредила, и он теперь мстит?

– Вроде, никому… Не помню я. А ты? Вредила, что ли?

– Нет… Тоже ничего не могла вспомнить…

– И что нам теперь делать? – Любашка вздохнула. – Как-то все это подозрительно…

– Я, пока болею, ничего сделать не смогу, – отозвалась Кира. – А ты смотри в оба?

– В смысле?

– А в том смысле, что надо выследить, кто все это делает?

– Думаешь, еще кому-нибудь червей покинут?

– Все может быть! Чем-то это все должно же закончиться!

На следующий день Любашка приглядывалась к одноклассникам. Все, как один, казались подозрительными. Особенно Регинка Соловьева и тот же Иващенко. Конечно, Назар, помог Кузичевой избавиться от червей, но, может, это был просто хитрый ход с его стороны – чтобы не заподозрили. А Соловьева с самого утра как-то особенно презрительно поджимала губки и все время что-то искала в своей моднючей сумке. Любашке казалось, что она таким образом проверяет, не сдохли ли ее любимые черви, зажатые кучей учебников, пособий и общих тетрадок. Дохлые черви, конечно, тоже неплохи, но шевелящиеся куда противнее. После третьего урока Любашка даже специально попросила у Регинки двойной листок. И специально – на перемене, чтобы той пришлось лезть за ним в сумку. Но Соловьиха была не промах, сразу сказала, что никаких двойных листков у нее нет, поскольку все ее тетради на спиральках. Разумеется, Любашкины подозрения своим отказом Регина только усилила. В конце концов, Соловьева сама подкараулила Любашку на повороте одного из школьных коридоров, неожиданно гавкнула ей в самое ухо и потребовала:

– Так! Колись, Зимина! Чего ты ко мне прилипла? Что тебе надо? Хочешь, два чистых листка вырву, а ты их скрепочкой соединишь?

Любашка с минуту подумала и решилась спросить прямо:

– Это ты нам с Леркой и Кирой червей подкинула?

– Червей? Вам? Еще и с Киркой?! – Соловьева расхохоталась. – Ой, не могу! Тебе, значит, тоже насовали? Куда? В какую тетрадь? Ох, кто-то и не любит же вас с Кузичевой и Никольской! Ох, не любит!

Регина еще продолжала смеяться, а Любашка уже шла к спортивному залу на физкультуру. По пути ей встретился Назар Иващенко и, как показалось Зиминой, весьма издевательски улыбнулся. Поскольку следить за Назаром в раздевалке для мальчиков было невозможно, Любашка решила расслабиться и на некоторое время забыть про червей. Но после физкультуры она дождалась, когда Назар выйдет из своей раздевалки и, как ей казалось, непринужденно пошла за ним, якобы, по своим делам. Видимо, из Любашки сыщик был никакой, потому что, в конце концов, и Иващенко резко развернулся и спросил в стиле Регинки:

– Колись, Зимина, чего тебе от меня надо?

Любашка решила и от него не скрывать своих намерений. Чего уж теперь! Не придумывать же очередную глупую причину, вроде двойных листков!

– Зачем ты нам червей подкладываешь?! – строго спросила она.

– Я?! Червей?! Вам?! – очень натурально рассердился Иващенко. – Совсем с ума сошла, да?

– А кто тогда?

– Ну, даешь! Как будто, кроме меня, некому!

– Может, и есть кому, только как это узнать!

– А тебе-то, Любаха, что за дело до червей? Ты за кого переживаешь, за Кузичеву или за Никольскую?

– За обеих и за себя в том числе!

– Да-а-а-а… – протянул Назар, когда Любашка рассказала ему и свою историю. – Действует, явно, женоненавистник!

– Почему?

– Так ведь только девчонкам мотыль подкладывает!

– Точно… – вынуждена была согласиться Любашка. – Значит, это делает кто-то из парней. Пораскинь-ко мозгами, Иващенко, кто из парней может этим заниматься!

– Это ты пораскинь своими! Может, вам с Кирой и Леркой кто-нибудь нежную дружбу предлагал, а вы ему отказали, вот оскорбленный вам и мстит?

Любашка на минуту задумалась, но быстро нашлась:

– Не-е-е-е… Лерка уж больно страшненькая… Она никому не нравится… Да и мне, если честно, никто никакой дружбы не предлагал…

– Тогда давай прикинем! – Видно было, что Назар уже вошел во вкус расследования. – У нас четырнадцать парней. Минус я и Прохоров.

– Ага, он уже второй месяц в больнице лежит, бедолага, – согласилась Любашка.

– Минус Вербицкий и Осипчук. Они в тот день, когда Кире червей подложили, в школе не были, их на соревнования по легкой атлетике услали.

– Ты это так хорошо помнишь?

– Помню, потому что их встретил, когда с Никольской у школы попрощался. Таким образом, остается десять человек.