Фрауке Шойнеманн - Дело о невидимке

Но в гостиной их тоже не оказалось. Я озадаченно смотрел на пустую диванную подушку, которая была так заманчиво освещена солнцем. Но котят я нигде не увидел. Я задумался: где же они могут быть? В маленьком кабинете Вернера или в других спальнях? Обычно котята туда не заходят, но, возможно, сегодня они решили там спрятаться. Они наверняка обиделись, что я не взял их с собой во двор.

Я обыскал всю квартиру, заглядывал во все углы, под все кровати. Результат был одинаков: ничего! Никаких следов! У меня всё сильнее дёргался кончик хвоста. А это, увы, плохой признак, потому что он обычно чувствует, когда надвигаются неприятности. Очевидно, Макс и Мина нарушили мой строгий запрет и убежали на улицу, чтобы тоже участвовать в охоте на Фантома. Ну погодите у меня, я вам задам трёпку, когда найду! Клянусь моей любимой когтеточкой, вас ждёт настоящая гроза с громом и молниями!

Когда я в панике выбежал из дома, Одетта по-прежнему сидела на своём наблюдательном посту.

– Ты не видела котят? – спросил я, пытаясь отдышаться.

Она удивлённо посмотрела на меня:

– Нет, не видела. Ты ведь им сказал, чтобы они сидели дома. – И со злорадной улыбкой добавила: – Значит, они не послушались тебя, суперпапаша?

Я решил не обращать внимания на её колкость, ведь спор с Одеттой не поможет мне найти детей. Вместо этого я ещё раз огляделся по сторонам. Может, они сидят где-то тут? Или спрятались под маленькой оградой, окружающей садик вокруг нашего дома? Или убежали к мусорным контейнерам? Я помчался на задний двор, заглянул за каждый велосипед, в каждую нишу в стене и, конечно, ещё раз обежал вокруг контейнеров. Франческо, дежуривший тут, с интересом посмотрел на меня:

– Эй, амико, сто ты там деляес?

Святые сардины в масле: стоит этому белому коту раскрыть пасть – и он уже действует мне на нервы!

– Зачем тебе этот дурацкий итальянский акцент, Франц-Иосиф? Я же знаю, что ты приехал сюда не из Палермо, а из Веддельброка!

Франческо вздохнул и покачал головой:

– Верно. Но глубоко во мне живёт итальянская душа. Вероятно, у меня были предки из Италии. В седой древности.

Я сурово фыркнул.

– Видно, древность была ОЧЕНЬ седая, потому что, на мой взгляд, ты выглядишь как самый обычный немецкий дворовый кот, – заметил я, но удержался и не добавил, что я, в отличие от него, породистый короткошёрстный британец с длинной, как рулон туалетной бумаги, родословной. Моя насмешка дошла до него и так.

Франц-Иосиф разозлился.

– Что тебе здесь надо? – прошипел он.

– Я ищу своих котят, белого и чёрного, Мину и Макса. Они должны бегать где-то здесь. Может, ты их видел? Ведь ты давно тут сидишь.

Он снова покачал головой:

– Нет. Не видел. Здесь никого не было. Ни котят. Ни Фантома. Никого. А теперь уходи и не мешай мне концентрироваться. Я должен сосредоточиться на работе.

Концентрироваться! Слово-то какое придумал! Ха-ха! Насмешил! Я оставил этого фальшивого итальянца у мусорных контейнеров и снова побежал к выезду из двора на уличную сторону нашего дома. По дороге мне встретилась Одетта. Она шла мне навстречу. Нет, надо сказать точнее – она размашистым галопом неслась на меня и остановилась прямо передо мной. Её глаза были широко раскрыты, вид испуганный: такой я мою Одетту ещё никогда не видел.

– Уинстон! – задыхаясь, прокричала она. – Бежим скорее! Я тоже искала котят и увидела на двери дома записку с наклеенными буквами. У меня появилось страшное подозрение! Но я не умею читать, поэтому ты срочно должен посмотреть, что там написано!

У меня вся шерсть встала дыбом! Ведь если всё так, как говорит Одетта, то это означает только одно: Фантом снова объявился!

Я промчался через въезд во двор, по кривой обогнул угол дома и подбежал к ступенькам подъезда. Одолев их одним прыжком, я оказался прямо перед дверью. В самом деле – к двери была приклеена записка. С вырезанными буквами.

– Что там написано, Уинстон? – всхлипнула Одетта. – Пожалуйста, прочти мне!

Я тяжело вздохнул и прочёл записку вслух:

«УЖЕ ХВАТИЛИСЬ КОТЯТ? А ЧТО Я СДЕЛАЮ В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ? ФАНТОМ».

У меня зашумело в ушах, задрожали лапы и почернело в глазах. А потом я больше ничего не видел и не слышал.

– Уинстон? Эй, Уинстон! УИНСТОН!

Кто?! Где?! Как?! Что?! Я?! Ничего не понимая, я огляделся. Где я? Тут так тепло и светло, что я заморгал, когда осторожно открыл глаза.

Если меня не обманывало зрение, я лежал на коленях у Киры, и она чесала мне живот, сидя на моём любимом солнечном месте на диване. Теперь понятно, почему так чертовски светло. В общем, прекрасные условия для послеобеденного отдыха, но я почему-то чувствовал себя отвратительно и был весь напряжён. И вдруг я всё вспомнил.