Аркадий Первенцев: Навстречу подвигу [сборник]

— Что я могу сделать, — лейтенант развел руками, — куда мы его приткнем?

— Найдем куда, — сказал моторист Белошапка, — мы его возьмем вниз, к себе.

— Сами не повернетесь. Нашли линкор!

— Повернемся, товарищ командир, — попросил Свиридов, — жаль мальчишку. Ишь как глядит на нас. Отца - то убили на фронте, товарищ командир.

— Верно, отца убили, — заметил со вздохом Сизов. — Куда ему, сироте…

— Надо спросить начальство в Хопи, — сказал лейтенант, — может, разрешат они его нам взять как воспитанника. Вон на «Незаможнике» и то есть воспитанники…

Лейтенант говорил так больше для того, чтобы убедить себя. Он знал, что «Незаможник» им не ровня: как - никак эсминец. Но не хотелось бросать мальчишку. Не верилось, что они отойдут от стенки и там останется этот мальчонка с грустными глазами.

— Возьмем его, — решил лейтенант.

Свиридов перемахнул на берег, подхватил мальчишку на руки и поставил его на палубу.

— Идешь с нами, кашалот. Скажи спасибо товарищу командиру. Валька вытянулся перед командиром:

— Благодарю вас, товарищ командир.

— А ну тебя, шкерт… Попадет мне за тебя, Валька!

Катер зарокотал, как самолет. Ничего не было слышно. Выйдя в бухту, катер повернул на север и ринулся по волнам. Валька, ухватившись за поручни, сжался в комок. Его трясло, бросало, он чуть-чуть не прошиб себе висок одной из тех медяшек, которые ему приходилось драить. Стены воды проносились мимо него. Иногда мальчишке казалось — катер ввинтится в воду и пойдет на глубине, как подводная лодка; иногда думалось — вот-вот взовьется в воздух. Мальчишка гордился своим первым морским путешествием, но никогда не думал, чтобы оно было таким стремительным и беспокойным.

Если так лететь, можно, пожалуй, за день несколько раз окружить Черное море. Вскоре волны стали меньше, рев моторов как будто ослабел и сразу потух, и, немного подпрыгивая, как будто с кочки на кочку, катер подошел к пристани в небольшой бухте, так же пленительно обвязанной горами, синими от весенних испарений, и тропическими деревьями.

…Командир бригады вызвал к себе командира торпедного катера.

— Насчет Вальки, — сообразил лейтенант. — Доложил начдиву, а он сам не мог решить, конечно… Ну, Валька, за твоей судьбой отправился, молись богу, чтобы все было хорошо.

Командир бригады и начальник политотдела пожурили лейтенанта за опрометчивость. Балашев горячо доказывал, что мальчишка хороший, что его жалко бросать — испортится в портовом городе, что он привык к ним, а они к нему. Сказал о гибели на фронте отца мальчика, о том, что он из Артемовска, как будто это имело какое-нибудь значение. Горячая убежденность лейтенанта несколько смягчила начальство. Балашев был хорошим боевым офицером.

— Нет таких традиций, чтобы брать воспитанников на катер, — сказал командир бригады. — Ну, другое дело — на крейсер, эсминец. А если мы разведем воспитанников на мелких боевых кораблях…

— Как исключение, товарищ командир.

— Катер и так по горло озабочен делами, а тут мальчишка. Он вас свяжет по рукам и ногам. А если, к примеру, ранят его? Тринадцать лет мальчишке!

— Постараемся его сохранить, товарищ командир, — говорил Балашев.

— Ведь на него нужен паек, нужно обмундирование, надо его в штаты включить, в списки. Видите, я говорю с вами по-товарищески, Балашев, потому что нам нужно как-то вместе выйти из этого положения. Дело необычное. Мальчишку на эту скорлупу. Грецкий орех с динамитом!

— Ну, на катер Балашева, пожалуй, можно, — сказал начальник политотдела, — школа хорошая: Балашев!

— «Балашев, Балашев»! Но ведь тринадцать лет. Как он хотя физически? Может быть, фитюлька?

— Физически совершенный моряк-черноморец, товарищ командир, — похвалил питомца лейтенант, — крепыш, железный парнишка. Мы его сами обеспечим всем. Обмундирование найдем, да как-нибудь и прохарчим. Разрешите только оставить, товарищ командир.

— Детский дом разводим на Черном море, — покачал головой командир бригады. — Ну что с вами делать?

Возвратившись на катер, Балашев серьезно поговорил с Валькой, и тот так же серьезно принял его слова. Валька понял: его все же оставили на катере, а это — самое главное.

…Наступили трудные дни. Бригада подтянулась ближе к фронту. На все боевые задания неизменно выходил вместе со всем экипажем и Валька. Скоро он освоил пулемет, стал изучать сложное моторное хозяйство. Он стоял у штурвала вместе с командиром и наблюдал, каким образом повинуется воле человека корабль, какая связь между лейтенантом и Белошапкой и Сизовым. Иногда, в открытом море, командир глазами приглашал мальчишку положить руки на штурвал, указывал ему, что нужно делать, чтобы катер слушался его, и детские руки постепенно привыкли к механизму управления.