Елена Артамонова - Талисман богини тьмы

– Цирк, да и только. Остается только кролика из шляпы вытащить.

Проигнорировав ехидное замечание, Юра поправил очки и приступил к магическому ритуалу. Произнесенное неуверенным голоском заклинание на латыни звучало неубедительно, вряд ли стоило ожидать от него какого-нибудь эффекта, но юный алхимик не замечал нелепости происходящего. Сосредоточенно бормоча непонятные слова, он сливал разноцветные растворы в большую круглую колбу. Его приятель отошел в сторону, переминался с ноги на ногу и не знал, что делать дальше. Тем временем кипящий раствор покраснел, вспенился и быстро обесцветился.

– Готово.

Юра набрал пипеткой несколько капель жидкости, влил ее в стакан с водой и поднес ко рту.

– Юрка, что ты делаешь?! Отравишься еще! Не пей эту гадость!

– Тут нет ни одного ядовитого компонента, а в книге написано: «Влей три капли эликсира в воду и немедленно выпей преображающую влагу». Не отвлекай меня, Славик! – Последователь средневековых колдунов залпом выпил содержимое стакана и, запрокинув голову к небу, закричал во весь голос: – Госпожа зверей, мать ужаса, триликая Геката, отдаю тебе свое тело и душу, пусть войдет в мои жилы преображающая роса перемен!

Минут пять мальчишки стояли, как завороженные, ожидая действия эликсира.

– Говорил я, что все это чепуха! – воскликнул нетерпеливый Славик и направился к зарослям чернобыльника. – Лучше помоги запустить змея.

Но Юра не ответил – его тело била крупная, подчиненная странному ритму дрожь. Славик подбежал к приятелю, с ужасом посмотрел в его искаженное, побелевшее лицо:

– Ты отравился?

– В-в-все в норме… – Уняв дрожь, Юра поднял с земли упавшие очки, улыбнулся. – Хорошо-то как! Все кончилось.

Юный алхимик ошибался – не прошло и пары минут, как его вновь начало трясти. Припадки повторялись один за другим, а испуганный Славик стоял как вкопанный, даже не думая о том, чтобы сбегать за помощью. Вскоре ему стало казаться, что Юра изменяется – становится выше, тоньше, постепенно утрачивая человеческие черты.

– Так не бывает, не бывает… – бормотал Славик, боясь встретиться взглядом с холодными, немигающими глазами чудовища, в которое превратился его школьный товарищ. – Это сон, сон!

Потом земля под ногами утратила твердость и уголок пустыря превратился в пологую воронку с осыпающимися краями. С каждым мгновением она становилась все шире и глубже, а в ее центре поднялся маленький песчаный смерч, скрывший от посторонних глаз Юрку Голощекова. Наблюдавший за невероятными событиями Славик почувствовал, как его ноги быстро погружаются в рыхлый песок. Опасность была велика, и, поборов оцепенение, мальчишка опрометью бросился прочь…

И все же он вернулся. Когда прошел первый испуг, Славик сообразил, что Юре требуется помощь, и заторопился назад. Удирая, он не запомнил дорогу, и найти роковое место на заросшем высоченными сорняками пустыре оказалось не так-то просто. Наконец Славик заметил красно-сине-желтое пятно и осторожно подкрался к площадке, возле которой висел воздушный змей. Ни Юрки, ни его склянок и пробирок, ни осыпающейся под ногами воронки там не было, а земля под ногами казалась твердой, как камень.

– Юрка! Голощеков!

Тишина. Только слышно, как в безоблачном небе рокочет вертолет. Сняв с куста разноцветного змея, Славик медленно пошел в сторону дома.

– Это сон. Сон. Человек не может превратиться в серое чудовище. Я сплю. Когда кошмар кончится, найдется Юрка, надо только открыть глаза, – шептал под нос мальчишка, и постепенно ему начинало казаться, что и в самом деле не случилось ничего страшного…

В комнате было непривычно тихо. Осторожненько, на цыпочках, я подкралась к кроватке – горластый младенец наконец-то угомонился и сладко, с самым невинным видом, пускал во сне пузыри. Увы, очередной «концерт по заявкам» мог начаться в любую минуту, и потому мне следовало поторопиться. Прихватив кошелек, я пулей вылетела из квартиры и замедлила темп только для того, чтобы беззвучно закрыть входную дверь.

– Зизи…

От этого тихого, как дуновение ветерка, голоса по телу пробежали мурашки, а ключи, выскользнув из рук, с нестерпимым звоном ударились об пол. Настырный шепот преследовал меня вторую неделю – негромкий, вкрадчивый, он повторял мое имя и звал неведомо куда. Голос звучал в пустой квартире, в темноте ночи, в запертой клетке лифта…

– Кто вы?! Оставьте меня в покое!