Антон Москвин - Ход Конём

Антон сидел на скамейке в зале отлетов аэропорта одного небольшого тропического острова. Перед ним на полу лежали два здоровенных баула с вещами. Прикрывая руками мокрое лицо, мальчик тихонько всхлипывал. Люди, то и дело снующие вокруг, недоуменно поглядывали на ребенка, слегка замедляли шаг, словно раздумывая, пожимали плечами и проходили мимо, спеша по своим неотложным делам.

Копейкин шел через зал на посадку, погруженный в свои мысли. Периферийным зрением, он автоматически отметил какую-то неправильность в обстановке. Что-то, чего здесь быть не должно. Пройдя по инерции еще несколько шагов, он остановился и оглянулся в поисках «якоря», зацепившего его внимание. Мальчишка. Мелкий совсем. Слишком мелкий, чтобы сидеть здесь одному. Плачет.

Копейкин вздохнул, посмотрел на часы и, длинно выругавшись про себя, повернулся и пошел в сторону скамейки.

— What's the matter [1] В чем дело? ? — спросил он по-английски, опускаясь на скамейку рядом с мальчиком, — I can help. [2] Я могу помочь.

Антон растерянно поднял мокрые глаза на незнакомца.

— No comprendo, — пробормотал он и показал пальцем на багажную бирку, привязанную к ручке сумки, с надписью Destination: MOW.

— Русский?! — обрадовался Кэп, — что случилось, малыш? Рассказывай…

— Потерялся, — всхлипнул Антон, — родители покурить пошли, а меня тут оставили с вещами. А самолет через пять минут улетит. А их нет.

Подбородок задрожал, и мальчик снова закрылся руками.

— Ну и чего ж ты ревешь-то? — не понял Копейкин, — ну подумаешь на самолет не успеете! Завтра улетите. Лишний день на море — плохо, что ли?

Антон помотал головой, не отрывая ладней от лица:

— Они давно ушли. Я здесь уже два часа сижу. Или больше.

Мальчик громко всхлипнул, отвернулся и расплакался.

— Ну не реви, — Копейкин положил руку на острое вздрагивающее плечо, и развернул мальчика к себе, — давай рассуждать, логически. Что могло случиться? Ну не сбежали же они от тебя? Задержались где-то, просто. Наверное, очередь на секьюрити большая или еще что… Чего плакать-то? Найдутся…

Он говорил тихо, стараясь успокоить мальчика и смотрел близко в мокрые глаза — помогает или нет?

Помогало слабо. Антон что-то совсем расклеился, да еще положение ухудшалось тем, что он никак не мог объяснить незнакомцу серьезности проблемы. Мужик-то русский, наверняка в Москву летит. До самолета пять минут. Сейчас, вот-вот, он посмотрит на часы, поднимется с лавки и, сказав на прощание, что-нибудь ободряющее — не грусти, все наладится, — убежит на посадку. А он, Антошка, останется здесь совсем-совсем один. На далеком острове. В аэропорту, крытом сухими пальмовыми листьями. На деревянной лавке. Рядом с двумя баулами, которые он не сможет даже поднять одновременно.

— Я… был… на секьюрити, — с трудом проговорил он сквозь слезы, — нет там никакой очереди, — помолчал, снова всхлипнул, и добавил с неожиданной спокойной и окончательной уверенностью в голосе: — они не вернутся.

Тетка в динамике пробормотала скрипучим голосом о том, что заканчивается посадка на московский рейс — сначала на ломаном испанском, а потом на еще более ломаном английском.

Капитан снова грязно выругался про себя, бросив взгляд на часы.

«Действительно, куда они могли деться-то? Если пацан не врет про секьюрити… да я и сам там только что проходил. Всей очереди два человека, включая меня… Н-да. Пошли покурить и не вернулись. Несчастный случай? Похищение?»

Вспомнились читанные в новостях давно и недавно душераздирающие статьи об ужасных похищениях людей в странах карибского бассейна. Пришла на ум бумажка из номера отеля, призывающая не выходить за территорию без сопровождения….

«Ну и что мне теперь с ним делать? Не оставлять же здесь одного! Черт! И с собой не заберешь. Родители-то… блин, ну найдутся же они в конце концов… а тут на тебе — ребенок пропал!»

Копейкин с тоской проследил за последними пассажирами, спешно забегающими в «кишку» для посадки в самолет, готовый отправиться на родину…

— Ну все, успокойся, — Копейкин подбавил твердости в голос и легонько встряхнул мальчика за плечи, — хватит реветь. Слезами горю не поможешь. Давай-ка подумаем, куда они могли деться. И главное что нам с тобой теперь делать. Только успокойся сначала. Тебя как зовут-то хоть?