Лилиан Браун - Кот, который сигналил

– Собираетесь начать готовить, мистер К.?

Обычно он расплачивался за полкило индейки или креветок и замороженный обед. В этот вечер он покупал такие непривычные продукты, как мука, картофель, бананы и консервированный кошачий корм.

– Просто покупаю продукты заболевшему приятелю, – объяснил он.

Квиллер доставил провизию в каретный сарай и вернулся домой как раз в тот момент, когда на тропинке, петляя, показался пикап Эдди Тривильена. Молодой человек в джинсах и футболке защитного цвета выпрыгнул из кабины и махнул рукой в сторону дряхлого фруктового сада:

– Надо бы чего-нибудь сделать с этими сорняками и гнилыми деревьями.

– У вас есть какие-нибудь предложения? – любезно спросил Квиллер.

– Я мог бы всё это вычистить с помощью бульдозера и самосвала, замостить дорогу и поставить в ряд несколько кондоминиумов. – Он взглянул на окно: – Опять здесь эта ласка. Вы уверены, что это кот?

– Иногда я и сам не знаю, кто он на самом деле, – последовал правдивый ответ.

– Ну и ну, вот это амбар, а?! – воскликнул Эдди, оценив оригинальность здания.

– Погодите, вы ещё внутри его не видели. Давайте зайдём и что-нибудь выпьем.

Едва они вошли внутрь, Коко выступил вперёд, ощерился и враждебно зашипел.

– Он кусается? – спросил гость, отступая назад.

– Нет, он так реагирует, потому что вы принимаете его за ласку. Садитесь поудобнее и будьте как дома. Садитесь куда хотите, – добавил он, заметив, что гость боится наступить на небеленый марокканский ковер или сесть на светлый, цвета шампиньонов, диван.

– Что будете пить?

– Чего-нибудь крепкого и пива, о'кей? – Он утонул в мягком просторном шезлонге, в благоговении озирая балконы, галереи, места кошачьих прогулок и огромный каминный куб.

– Как вам здесь нравится? – спросил из бара Квиллер.

– Произведение искусства, ей-богу!

– Я слышал о доме, который вы построили для семьи Алстоков в Блэк– Крике. Его очень хвалили.

– М-да… ну… – От комплимента Эдди стало неловко.

Обычно в яблочном сарае напитки подавались на подносе, но в этот раз Квиллер принёс банку с пивом и рюмку с алкоголем в руках.

– Как вы ладите с миссис Дункан? – спросил он.

– Нормально, только она слишком беспокоится. Всё время стоит у меня над душой. – Эдди опрокинул рюмку виски. – Слушайте, я ведь не знаю, как вас зовут.

– Квиллер. Джим Квиллер.

– Мне кажется, я слышал это имя.

– Может быть… У вас, как я заметил, появился ещё один помощник.

– Да, работа пойдёт теперь быстрее.

– А кто ваш постоянный подручный? Такое впечатление, что вы вдвоем работаете не хуже целой бригады.

– Дурли. Он из Чипмунка. Мы с ним знакомы ещё со школы. Вместе получали профессию. А вы чем занимаетесь?

– Я писатель. Пишу книги о… о бейсболе. – Это была самая невинная ложь из всех, которые Квиллер смог изобрести на ходу. С её помощью он вполне мог выйти из положения: Эдди явно не читал «Всякую всячину».

– Я люблю футбол, – сказал Эдди, и Квиллер мгновенно превратился в футбольного болельщика.

Попросив ещё рюмку виски, строитель расслабился.

– А чего вы думаете о моём псе?

– Такой красивый чау! Дружелюбный! Как его звали?

– Зак.

– Хорошая кличка. Кто её выдумал?

– Моя сестра.

– А она ладила с Заком или он был чисто мужским псом?

– Зак всех любил. Но я и он – мы были просто не разлей водой. Он тоже любил пошутить. Я брал его с собой на работу, и он целый день торчал рядом, пока я не начинал сворачиваться. Тогда он быстро смывался, и я должен был его ловить. Чем громче я его звал, тем быстрее он убегал, словно смеялся надо мной. Он любил побегать и не любил, когда его сажали на цепь. В доме моих родителей была проволока с блоком для цепи, чтобы он мог бегать. Там его и застрелили. Попали прямо между глаз. Должно быть, он вылез из конуры посмотреть, кто шастает.

– А он лаял? Он ведь должен был залаять?

– Никто не слышал никакого лая.

– И где нашли его?

– Прямо около ограды.

Квиллер пригладил усы.

– То есть в него целились с близкого расстояния, и он не лаял… Всё это выглядит так, словно он хорошо знал своего убийцу.

– Зак знал кучу народа. – Уклончивый ответ и тревога в глазах у Эдди вызывали подозрение, что парень знал больше, чем выкладывал.

Квиллер, как мог, выражал сочувствие: в его глазах читалось заботливое участие, он понимающе кивал головой и особенным образом наклонялся к собеседнику; голос его стал на редкость задушевным.

– А как себя чувствует последнее время ваша матушка?