Астрид Линдгрен - Расмус, Понтус и Глупыш

Внезапно Понтус нагнулся и что-то поднял с земли.

- Хотя, ясное дело, я могу купить себе горячую сосиску, если ты не против, - ухмыльнулся он и показал блестящую монетку. Расмус вытаращил глаза, и оба они долгое время не отрывали восхищенного взгляда от этой кроны. До чего удивительна жизнь! Они бегали как оглашенные по всему Тиволи, чтобы одолжить пятьдесят эре у Крапинки, когда с тем же успехом можно нагибаться и собирать однокроновые монетки на земле! Ведь уйма богатых крестьян, явившихся на ярмарку, то тут, то там теряют деньги. Не станут же они искать эту монетку!

А законного владельца денег, к счастью, поглотила толпа, и его не найти, даже если попытаться.

Глаза Понтуса засверкали.

- Кажется, ты говорил о горячей сосиске? Но если ты предпочитаешь бутерброд или что-то другое, только скажи. Я могу собрать еще больше денег.

Но Расмус был бы вполне удовлетворен и горячей сосиской. Они кинулись бежать за старичком, торговавшим сосисками. Он остановил свою тележку совсем близко от входа, и вокруг него собралось довольно много покупателей. Расмус и Понтус встали в очередь. Они легонько толкали друг друга, чтобы не скучать, только потому, что в их узеньких, костлявых мальчишеских телах жило нечто, требовавшее все время толкаться, или пинать камень - все что угодно, только бы, елки-палки, не стоять спокойно на одном месте! Но одновременно их бегающие глазки заинтересованно следили за всем происходящим вокруг.

- Посмотри-ка на этого, - внезапно сказал Расмус. - Что это еще за нехороший человек?

«Нехорошим» был человек, который как раз в этот момент прошел через вертушку у входа.

- Почему ты назвал его «нехорошим»? - спросил Понтус. - Не так уж, верно, нехорошо он выглядит?

- Во всяком случае, он не из нашего города, - сказал Расмус так, словно одного этого было достаточно, чтобы прослыть «нехорошим человеком».

Нет, издалека было видно, что ни на кого из Вестанвика он не походил. Шляпа его была небрежно сдвинута на затылок, а вид - такой наглый и самоуверенный, будто он - владелец всего Тиволи. Он шел, никому не уступая дороги. И вот он уже у тележки старичка, торгующего сосисками. Нетерпеливо вытащив монету из кармана брюк, он швырнул ее старичку.

- Две! Без горчицы!

А тут как раз подошла наконец очередь мальчиков, и они враждебно уставились на него. Вот как, значит, он из тех, кто всегда протискивается вперед, значит, «нехороший человек» - подходящее для него прозвище. У этого жуткого типа - большой уродливый рот и наглая улыбочка на губах, а глаза у него тоже наглые, и жесткие, и совершенно равнодушные.

- Человеконенавистник, - пробормотал про себя Расмус.

Незнакомец с голодным видом жевал свои сосиски и, перемежая слова громким чавканьем, спрашивал у старичка:

- Где-то здесь обретается шпагоглотатель по имени Альфредо, где его балаган?

Понтус, получивший наконец свою драгоценную сосиску, подпрыгнул, услыхав, что говорит «нехороший человек». Когда незнакомец произнес имя шпагоглотателя, тот, казалось, с грозным видом встал рядом.

Старичок, торговавший сосисками, указал на балаган Альфредо, и незнакомец исчез, даже не поблагодарив его. Расмус и Понтус забыли о нем в ту же минуту, так как думали теперь о более важных вещах - о сосисках! Великолепные, поджаристые, благоухающие сосиски с горчицей! Изысканным наслаждением было расхаживать по всему Тиволи, наблюдая, как веселится народ, и держа при этом сосиску в руке! Ходить, жевать, останавливаться ненадолго возле тира и смотреть, как кто-то выпускает целую очередь выстрелов, один за другим, затем снова останавливаться и глазеть, как какой-нибудь дюжий крестьянский парень размахивает дубинкой возле силомера, как кричат девчонки на качелях, а потом вдруг вспомнить, что ты ведь, собственно говоря, идешь к фургонам.

- Вот везуха - так жить, - с завистью сказал Расмус.

У фургонов такой уютный вид, когда они разбросаны то тут, то там среди кустов сирени; так славно светятся их маленькие оконца, и так хочется заглянуть в них и увидеть, что там внутри.

Расмус внезапно понял, какая это ошибка - жить на вилле, которая все время стоит на одном и том же месте. Нет, дом, который разъезжает по всему свету то туда, то сюда, - вот что нужно.

- Да, и потом ведь можно время от времени ездить в Вестанвик, чтобы послушать, как там у них дела в школе, - удовлетворенно добавил Расмус.

Еще некоторое время они слонялись взад-вперед вокруг фургонов, пытаясь заглянуть иногда в оконце, где горел свет, и неспешно рассуждая о том, в каком из фургонов они предпочли бы жить, если бы им так повезло, что они стали бы парочкой «тиволистов».