Николай Поливин - Кит - рыба кусачая

— Не считается... Ведь в них... торгуют, а не живут. И то в определенные часы — с десяти утра до пяти вечера.

Костя втянул в себя воздух:

— Где-то поблизости палят костер.

— Бакенщик, наверное, маракует со смолой, лодки конопатить собирается, — философски заметил Генка, — время подходящее.

— Похоже, — согласился Кит. — Так куда же пойдем?

— Только прямо и только вперед! — взмахнул кулаком Генка. — На севере находится залив Генти — удобнейшая стоянка для океанских кораблей и лучший в мире пляж для купания!

— Генти? А что это такое? — поинтересовалась Люся, кокетливо прищуривая синие глаза.

— Генти? — Генка выпятил петушиную грудь. — Аббревиатура, то есть сокращение, которое расшифровывается так: залив имени Геннадия Титова, первооткрывателя этого залива. Как, звучит?

— Звучит, — вздохнул Кит. — Так звучит, что...

— Ладно, Костя, не завидуй, еще представится случай, и твое имя увековечим! — Генка, почуяв подвох со стороны братца, неожиданно ретировался. — Извините... Я сейчас... Я вас догоню, — и он схватился руками за живот.

«Тоже мне, ухажер, животик у него схватило, — усмехнулся Костя. — Погоди, хвальбушка несчастная, я тебя вылечу от хвастовства!»

Девочки сделали вид, что ни о чем не догадываются. Они щебетали о предстоящих волейбольных соревнованиях на первенство по городу среди школьниц. Обе защищали честь родной образцово-показательной школы и потому страшно боялись проиграть состязание давним соперницам — девчонкам из Генкиной школы.

— Непременно выиграете, — поддержал Кит бойцовский дух девушек.

— Да, выиграешь! Эта проклятая Иночкина, их капитанша, играет, как бог!

— Иночкина?

— А вы что, с ней знакомы? — спросила ревниво Люся. — Девочка она красивая, но воображала, каких свет еще не видывал!

Костя добродушно рассмеялся:

— К несчастью, со столь знаменитой личностью я пока не знаком, но наслышан о ней предостаточно!

— От кого же? — теперь спрашивала уже Таня.

— От кого! От... Впрочем, вы этого человека не знаете. Ну, а если Иночкина вас так интересует, можете о ней расспросить Генку, он ведь у нас со всеми знаменитостями на «ты»!

Лес поредел, трава — тоже, теперь она едва достигала колен, кое-где даже появились песчаные проплешины.

— А вот и залив имени «космонавта» Геннадия Титова, урра! — закричал Кит, когда они вышли на бронзовый песчаный берег, напоминающий слегка разогнутую подкову. Здесь и там кудрявились экзотические акации, одуряюще пахло полынью. Вода в заливчике была голубоватой, прозрачной, до самого дна. В южном конце подковы взглядам робинзонов открылась великолепная плантация кувшинок. Каждый цветок представлял миниатюрный аэродром для бабочек и стрекоз, снующих вокруг стремительно и бестолково.

— Сказка! — захлопала руками Таня. — Тысяча и одна ночь!

— А вам нравится? — спросил Костя.

— Очень. Даже не верится, что видишь наяву, а не в кино или на картине одного из знаменитых итальянских живописцев.

— Вы любите живопись? И знаете, наверное?..

— Скорее, чувствую.

— Ого, мы ударились в высокие материи! — Люся, раскинув сильные загорелые руки, легла в тень акации. — Так бы вот и полетела!.. Костя, вы составите мне компанию?.. Сделаем круг, другой над нашей милой планетой и махнем на Марс, в сады Аэлиты.

— Рожденный ползать, летать не может, — усмехнулся Костя. — Мне и на Земле дела не занимать.

Замолчали. Каждый думал о своем: Люся — о садах Аэлиты, Таня — о предстоящем соревновании, Костя — о Генке. «И чего он так долго не возвращается? Уж не влип ли в какую новую историю! От него ведь всего можно ожидать...»

А Генка в это время, приминая траву, как напуганный лось, мчался к заливу своего имени, переживая заново только что увиденное и услышанное.

А произошло вот что: когда кусты скрыли Генку от посторонних Глаз, он убрал руки с живота и как ни в чем не бывало зашагал По направлению к озерцу, заросшему чаканом и камышом. Он шел, ориентируясь на запах дыма.

Вот и костер, облизывающий желтыми кошачьими языками пламени днище котелка с ухой. Он дымил под старой неуклюжей ветлой, на песчаной залысине. А возле него, чуть в сторонке, в небрежных позах лежат три колоритные фигуры, в майках и трусах. Двое взрослых и один подросток.

Генка затаился за кустом... В этот миг подросток повернулся к нему лицом.

— Васька Сом! — прошептал Генка, — а это... Так я и знал! Золотозубый и Носатик!..

Около них была расстелена газета. На ней стояли одна порожняя и одна наполовину наполненная особой московской бутылки и три граненых стакана. Тут же высилась горка колбасы, хлеба и нарезанной узкими полосками воблы.