Адам Багдай - Тайна замка с привидениями

— Слушай, паренек, — голос бородача немного подобрел. — Если я еще раз увижу тебя здесь ночью, голову оторву. А о том, что ты здесь видел, никому ни гугу, иначе… — Бородач медленно провел ладонью по горлу.

Я ничего не видел, — взмолился Чек.

Вот и хорошо.

А если хотите, то вообще ничего не было.

— Что значит «вообще»?

Вообще меня здесь не было.

Так будет лучше всего.

И вас тоже не было.

Ты неглупый паренек, — рассмеялся бородач.

Известно, с Воли, из Варшавы…

Я тоже из Варшавы, значит — дружба! И чтобы ни гугу! Особенно о проволоке, за которую зацепился ногой.

Понятно. Значит, ни гугу.

А теперь не путайся здесь больше под ногами и: улепетывай, а то уже поздно!

Не ожидая повторения команды, Чек повернулся на пятках и исчез в темноте. Он мчался изо всех сил и, несмотря на жгучую боль в колене и ободранных локтях, за рекордно короткое время оказался у озера. Возле причала Чек задержался и постоял, оглядываясь по сторонам, но густая темень все закрывала черной стеной. Слышался только плеск воды у борта байдарок да тихий монотонный шепот камышей.

«Любопытно, — подумал Чек. — Этот бородач находится, конечно, в контакте с духами».

Пани Лихонева подала на стол фаянсовый кувшин с горячим кофе, окинув мальчиков подозрительным взглядом.

— Что-то, ребятки, вы сегодня поздно встали! Такой хороший денек, а у вас напрасно уходит время!

Манджаро и Жемчужинка одновременно взглянули на Чека, словно указывая на виновника опоздания. Манюсь сидел, вперив взор в стопку нарезанного хлеба. Он был сосредоточен, молчалив и, казалось, вообще отсутствовал. Выглядел он плачевно: ссадины на лбу, подбородке, локтях, распухший, как помидор, нос.

Совсем не похож на всегда улыбающегося шутника и сорванца с Гурчевской.

Внимательный взгляд хозяйки остановился на мальчике.

Ангелы небесные! — всплеснула руками пани Лихонева. — Манюсь, что это ты с собой сделал?

Ничего, — неохотно пробормотал Манюсь, — просто небольшая контузия. До свадьбы заживет.

Где это тебя угораздило?

Да так, случайно… Упал с лестницы…

Пани Лихонева пристально и недоверчиво вглядывалась в Чека.

Признайся, может, сильно напроказил?

Нет, тетя, — вступился за друга Жемчужинка, — он взаправду упал с лестницы.

Так, может, нужно поехать к врачу?

Пожалуйста, не беспокойтесь. — Манюсь отрицательно качнул головой. — Такое для меня пустяк.

Пани Лихонева несколько раз сочувственно кивнула.

— Так, так… с вами всегда одно беспокойство. Никогда не знаешь, чем что кончится. — Возвращаясь в кухню, она, взглянув в сторону башни, неохотно произнесла: — Говорят, рабочие сегодня ночью убежали из барака, и левое крыло замка разбирать не будут. — Она украдкой перекрестилась и, глубоко вздохнув, добавила: — Кто бы мог подумать, что в замке водятся привидения?

Едва пани Лихонева удалилась, как Манджаро, нагнувшись к Чеку, с таинственным видом прошептал:

— Когда представишь отчет?

Манюсь в ответ пожал плечами.

Разве не видишь, как он выглядит? — вмешался Жемчужинка.

Если состоит в нашем Клубе, — произнес Манджаро с официальным выражением лица, — то обязан представить отчет.

Что, в письменном виде? — поинтересовался Манюсь.

— Не обязательно в письменном, но в любом случае мы хотим знать, где ты был ночью и что делал.

— Слушал соловьев и лягушачий хор.

— Вечно ты со своими шуточками…

Малыш Жемчужинка ударил кулаком по столу.

— Если вы опять начнете ругаться, я выйду из Клуба.: Предупреждение благотворно подействовало на раздраженных противников, и мальчики договорились пойти после завтрака в шалаш, чтобы обсудить важнейшие из предстоящих на сегодня дел.

В шалаше было сумрачно, прохладно и тихо. Легкий ветерок проникал в него сквозь плетеные стены и шелестел в еловых лапах крыши, а на мальчишечьих лицах лежали светлые полоски от пробивавшихся лучиков солнца. Физиономии друзей были необычно серьезны, в глазах отражалось едва сдерживаемое волнение.

— Клянусь любимой тетей! — повторил Чек. — Законно говорю вам, что не могу сказать.

Манджаро недоверчиво смотрел на него.

Очень подозрительно, что ты не хочешь представить нам свой отчет.

Он же сказал, что не может! — вознегодовал Жемчужинка.

Даю честное слово детектива, что не могу. — Чек изо всей силы стукнул себя кулаком в грудь и, немного помедлив, добавил: — Дело идет о моей жизни.