Артем Кораблев - Веселый прогульщик

А в восемь вечера раздался телефонный звонок. Федя к этому времени опять занял прежнюю позицию на диване и включил свою магнитолу, где со времен Сашиного визита так и стояла кассета с «Мумий Троллем». Он слушал в наушниках, вернее, не слушал, а заглушал внешний мир, чтобы тот не напоминал ему о себе раздражающими посторонними шумами.

О звонке Федю оповестила мама. Она прошла в комнату, нажала кнопочку «stop» на магнитоле и, когда Федя изумленно приподнял голову и сдвинул с ушей наушники, сказала:

— Тебе звонит какая-то девочка, очень просит позвать.

Федя вскочил с дивана, как подброшенный пружиной, и совершил молниеносный бросок к телефону, которому позавидовал бы любой спринтер.

Он услышал в трубке Олин голос. Она плакала.

— Что случилось? — испуганно спросил Федя.

— Опять, Федя, опять! Опять эти проклятые братья… У меня картинка в почтовом ящике. Очень страшная…

— А что там? Что?

— Там тарелочка с голубой каемочкой, и на ней моя голова, а по кругу надпись: «Отпустите Дурищева. Братья Карамазовы»…

— Оля, успокойся! Нам надо встретиться, ты можешь сейчас выйти на прогулку с Чарли? Черт! Уже восемь часов! — Федя потерял всякое представление о времени и только теперь, глянув на часы, узнал, который час.

— Я могу, могу. Мне папа разрешил теперь гулять без охранника. Да и вообще его дома нету. Он у нас на даче, с Дурищевым беседует.

— Хорошо, это просто, здорово, — Федя постарался, чтобы его голос звучал как можно бодрее. — Выходи, встретимся прямо около рва.

Он повесил трубку и сразу же набрал Сашин номер. Ему повезло: Губин был дома и сразу подошел к телефону.

— Шеф, тьфу, Саш, опять, — затараторил в трубку Федя.

— Что опять? — спокойно отозвался Саша.

— Опять посылка в почтовом ящике у Оли. Приходи! Мы с ней сейчас встречаемся у рва, помнишь, где вчера…

— Помню. Выхожу, — Саша был предельно лаконичен. — Я же говорил, что мы друг другу еще понадобимся.

Федя второй раз повесил трубку и, обернувшись, напоролся на взгляд мамы. Именно напоролся — такими колючими стали вдруг мамины глаза.

— Такой ты никуда не пойдешь, — твердо отчеканила она.

— Какой такой? — Федя сделал вид, что не понял.

— Психованный.

— Я не психованный, — уже гораздо спокойнее сказал он, — просто у меня очень важная встреча.

— Пока ты мне все не расскажешь, я никуда тебя не отпущу, — и мама решительно встала между ним и входной дверью.

Тогда Федя развернулся и молча ушел в свою комнату. Нечего и говорить, каких усилий ему стоило сдержаться, и при этом он еще лихорадочно соображал, что же теперь делать, чтобы вырваться из нежданного плена. Дождаться, пока мама уйдет к себе в комнату, и пулей вылететь на улицу? Но он слишком хорошо знал свою маму, чтобы рассчитывать на такой исход: она может сутки простоять на пороге, если уж решила его не пускать. И времени на раздумье у него тоже не было.

Федя снова вышел в коридор. Мама от двери отошла, но стояла рядом мрачнее тучи. Из большой комнаты доносился голос диктора: отец, как всегда, смотрел новости.

— Ма, — Федя заговорил мягко, как будто это он был взрослый, а мама маленькая, — ма, мне очень надо сейчас уйти. Тут нет ничего страшного, честное слово, я все тебе потом расскажу.

— Ты звонил Саше Губину? — Да.

— Он тебя втянул в какое-то свое расследование?

— Нет, — покачал головой Федя, это была правда, потому что не Саша втянул Федю, а наоборот.

— Так зачем вы встречаетесь?

— Я не с ним должен встретиться, просто он тоже мне нужен по одному делу.

— А с кем ты встречаешься?

— С одной девочкой из нашего класса, она мне нравится, — по какому-то наитию Федя чувствовал, что говорить сейчас он должен только правду. Мама почувствует малейшую фальшь.

— Хорошо, а зачем вам Саша Губин? — продолжала дознание мама.

— Я же говорил, по делу. По какому, я честное слово, не могу тебе пока рассказать. Оно касается не меня, а ее. И ничего страшного нет… Честное слово… Я потом тебе все объясню. Это довольно длинная история, а сейчас у меня времени нет, правда… Ну хорошо, тебе легче станет, если я добавлю, что речь идет о связи по сети Интернет? Ма, ну мне очень нужно.

— Миша! — позвала мама отца.

— Пусть идет, — тут же отозвался тот — оказывается, он все слушал.

— Хорошо, — мама вздохнула и совсем отошла от двери. — Можешь идти, но ненадолго и обязательно мне потом все расскажешь. И учти, я отпускаю тебя только потому, что ты не стал изворачиваться.