Жак Поль Бонзон - Тайна человека в перчатке

— Пожалуйста, только никому не говорите; если «они» об этом узнают, «они» мне отомстят.

За это время Мади смогла навестить его только один раз. Ей еще было трудно подниматься по крутым городским улицам, она быстро уставала. Однако Мади мальчик доверял больше всех. Именно ей он сообщил, что в комнате неизвестных горел яркий электрический свет. А еще он вспомнил, что у одного из них был очень противный голос, совершенно гадкий.

И вот во вторник Мади опять отправилась в больницу. Вернулась она оттуда совершенно потрясенная.

— Я вышла из палаты, — сбивчиво начала она, — как вдруг меня окликнула сиделка Лулу. «Я заметила, что с тобой он разговаривает охотней всего. Может быть, ты знаешь, почему по ночам его мучают кошмары?» Вот ужас, я так растерялась от такого вопроса! Я покраснела, и чуть было не рассказала. К счастью, вовремя опомнилась. Не вдаваясь в подробности, я ответила, что после падения Лулу все время снится, как за ним кто-то следит, кто-то гонится, и убедить его, что это только сон, совершенно невозможно. Тогда сиделка сказала, что врачи серьезно опасаются не столько за ногу Лулу, сколько за состояние его психики. «Он отказывается есть, а когда его уговаривают, заявляет, что не хочет выздоравливать и возвращаться домой», — завершила она.

Это известие потрясло нас. Мы привязались к Лулу, изо всех сил хотели ему помочь, но не знали как. Только в одном мы были уверены: если нам удастся раскрыть загадку подвала и двоих незнакомцев, то мальчик успокоится и быстро поправится.

Так, может, нам все же обратиться в полицию или для начала сообщить обо всем его матери или врачам в больнице? Но Мади энергично запротестовала.

— Нет! Пока мы ничего толком не знаем, не следует выдавать его тайну. Все, что мы можем сделать, это приходить к нему почаще и стараться отвлекать его от мрачных мыслей.

Наконец мы решили, что пора вновь наведаться на улицу Алуэтт. Разумеется, мы ни на что особенное не надеялись, просто всем хотелось хоть что-нибудь сделать для Лулу.

Поход был назначен на следующий четверг, однако если в прошлый раз мы вышли сразу после обеда, то теперь, зная дорогу, мы решили дождаться темноты, чтобы остаться незамеченными. К сожалению, Сапожник и на этот раз не смог пойти с нами. После трех недель, проведенных в помещении — сначала в больнице, а потом дома, — он в воскресенье первый раз вышел погулять и сразу подхватил сильный насморк. Теперь он кашлял, и мать уложила его в постель.

— О, как мне не везет! — стенал он, картинно дергая себя за вихры. — Не хватало еще, чтобы вы подумали, что я трус! Когда пойдете обратно, сразу сворачивайте ко мне, жду вас с нетерпением.

Ни он сам, ни уж тем более мы даже не подозревали, какую службу сослужит нам насморк Сапожника.

В этот день было холодно, пожалуй, даже слишком холодно. Иней, покрывавший все вокруг, растаял, и воздух был пропитан холодной влагой, отчего одежда моментально отсыревала; это была настоящая лионская зима, совершенно непохожая на зиму в Провансе.

Около пяти часов, когда густые сумерки окутали улицы, мы покинули нашу «пещеру» возле лестницы Пиратов. На всякий случай я сунул в карман четырехпалую перчатку, найденную Кафи.

Когда мы добрались до улицы Алуэтт, уже зажглись уличные фонари. Мы не собирались задерживаться в подвале, мы просто хотели посмотреть, не побывал ли там кто-нибудь со времени нашего последнего посещения. Гий снова вызвался покараулить. Из-за холода он не стал, как в прошлый раз, сидеть на ступеньках, а принялся расхаживать взад и вперед возле окна.

Мы влезли в подвал. Там ничего не изменилось. Гора ящиков высилась на прежнем месте. Дверь во второй комнате была по-прежнему заперта на ключ. По углам ее пауки успели сплести паутину — свидетельство того, что после нашего прихода ее никто не открывал.

Когда мы выбрались на улицу, Гий, высоко подняв воротник пальто, вприпрыжку прогуливался перед подвалом. В этот раз он не видел никаких мальчишек, только какая-то старушка любезно спросила его, не ищет ли он кого-нибудь и не требуется ли ему помощь.

Пора возвращаться, тем более что по дороге надо еще зайти к Сапожнику. Тут Бифштекс указал нам магазинчик, расположенный на углу улицы Алуэтт и соседней с ней, названия которой мы не знали. Там продавали газеты, журналы, сигареты, почтовые марки и прочую полезную мелочь.

— Сапожнику нечего читать, может, купим ему какой-нибудь журнал?

В крошечном магазинчике под вывеской «Газеты — сигареты» было все, чего только можно пожелать в подобного рода торговом заведении. В витрине за стеклом блестели обложки иллюстрированных журналов.