Поль-Жак Бонзон: Тайна человека в перчатке

Всю ночь меня преследовали кошмары. На следующее утро я встал раньше, чем обычно, потому что хотел до начала уроков поговорить с товарищами. Но из-за дождя все прибежали в последнюю минуту. Бифштекс даже едва не опоздал, и ему пришлось со всех ног мчаться на свое место.

Наконец наступила долгожданная перемена; я созвал всех и увел в самый дальний угол школьного двора, где и рассказал, зачем вчера ко мне приходила Мади. На этот раз никто больше не смеялся: похоже, дело действительно принимало серьезный оборот. Только Бифштекс рискнул пошутить, заявив, что Мади всегда обладала «даром ясновидения»; однако никто не поддержал его шутку.

Все, даже Корже, согласились со мной: ничего нельзя принимать на веру. Рассказ Лулу нуждается в проверке. Нам следует самим осмотреть пресловутый подвал. Но мы не знаем, где он находится! Только Сапожник может помочь нам отыскать его. А так как он уже вернулся из больницы, то мы решили сразу после занятий отправиться к нему.

Когда мы пришли к Сапожнику, тот удобно сидел в кресле возле окна и, насвистывая, наблюдал за канарейками. Он был еще слаб и бледен, однако очень доволен, что, наконец, вернулся домой. Мы быстро пересказали ему все, что узнали от Мади, и он полностью подтвердил ее рассказ.

— Я был уверен, что здесь кроется какая-то тайна! — торжествующе завершил он.

И тотчас добавил:

— Если бы мне разрешили выходить на улицу, я бы давно отправился на поиски подвала!

После ухода Мади он еще раз обстоятельно расспросил Лулу, где же на него напали таинственные незнакомцы. Но то ли Лулу боялся, что мы найдем подвал, то ли действительно забыл, где он. Описания мальчика были весьма расплывчаты. Единственное, что Сапожник понял точно, — злополучный подвал находится в одном из домов короткого тупика, выходящего на улицу Алуэтт; пожалуй, это не в нашем квартале. К счастью, Гий всегда носил в портфеле старый план Лиона. Он разложил его на столе, и мы начали искать, один за одним, мы исследовали все кварталы, кроме нашего. Внезапно палец Корже остановился где-то между Соной и Роной. К нашему великому удивлению, улица Алуэтт оказалась возле церкви Бон-Пастер, то есть в самом центре Круа-Русс. Видимо, это была очень небольшая малолюдная улочка, поэтому мы ее и не знали.

К сожалению, мы никак не могли отправиться туда сразу после уроков: на дворе быстро темнело, а идти с фонариком — значит заранее привлекать к себе излишнее внимание. Так что мы решили дождаться следующего четверга. К тому времени Мади собиралась снова побывать у Лулу; может быть, ей удастся узнать еще что-нибудь интересное.

— К тому же, — заявил Сапожник, — в следующий четверг я, скорей всего, тоже пойду с вами. Доктор сказал, что уже скоро разрешит мне выходить на улицу.

Во всяком случае, ни слова Лулу! Он ничего не должен знать о нашем плане. Зачем лишний раз тревожить его?

План города все еще лежал на столе, когда неожиданно вернулась мать Сапожника. Волнуясь, что сын целый день сидит дома один, она постаралась закончить работу на час раньше. Увидев нас, она обрадовалась: решила, что мы пришли рассказать Луи школьные новости и объяснить домашние задания. Пока мадам Жерлан хлопотала на кухне, Гий поспешил убрать карту обратно в портфель. Мы же дали слово Лулу: никто, кроме нас, не должен знать его секрет.

Выйдя вечером из подъезда Сапожника, мы, прежде чем расстаться, крепко пожали друг другу руки. Все молчали, но каждый чувствовал, что скоро произойдет нечто необычное.

— Главное, — напомнили мне друзья, — не забудь взять с собой Кафи!

Как будто бы Кафи не был полноправным членом нашей компании! Впрочем, если я забуду о нем, он сам о себе напомнит. Разумеется, когда я каждое утро, зажав портфель под мышкой, отправляюсь в школу, он знает, что ему нельзя идти со мной, но, увидев, как я направляюсь к двери с пустыми руками или с корзинкой для продуктов… Ах! что за радость!.. он вертится волчком, прыгает, лает и наконец ложится перед дверью, всем своим видом давая понять, что если я не возьму его с собой, то он просто не выпустит меня из дома.

Итак, я взял с собой своего замечательного пса, строго наказав ему не лаять на лестнице, чтобы не вызвать неудовольствия консьержки.

Как обычно мы договорились встретиться у подножия холма возле лестницы Пиратов. Мои товарищи уже стояли у входа в нашу «пещеру», все, кроме Сапожника! Бедняга Сапожник! Мы с трудом отговорили его от участия в этой экспедиции; для него она могла закончиться весьма плачевно, ведь он еще не совсем окреп после операции.