Роберт Стайн: Танец смерти

Тобиас задыхался, обливался потом от ужаса и издавал булькающие звуки. Подняв ладони к горлу, он нащупал впившееся в него холодное лезвие скальпеля. Теплая кровь струилась под его пальцами, заливала грудь, пропитывая рубашку и жилет. «Скальпель вынимать нельзя, — вспомнил Тобиас, — если я это сделаю, то кровь хлынет потоком и я быстро умру».

— Ты покойник, Тобиас, — злорадствовал его враг, наблюдая, как он истекает кровью. — Ты мне больше никогда не сможешь помешать, — продолжал все тот же ледяной голос. — Ты мне не нужен. И твоя красивая невеста не нужна. Я выберу новую жертву. В следующий раз тебе не удастся помешать мне, ты будешь мертв.

«Бумаги, — подумал Тобиас и заставил себя сделать шаг вперед. У него сильно кружилась голова. — Я должен уничтожить бумаги. Больше никто не должен узнать, как совершить этот дьявольский обряд. Никто и никогда больше не овладеет этой ужасной тайной. Моя лаборатория… Я должен попасть к себе в лабораторию».

Шатаясь, Тобиас открыл дверь гостиной и оказался в холле. С каждым вздохом воздух со свистом проходил через рану, проделанную скальпелем.

Он слышал за собой шаги своего врага.

— Правильно, Тобиас, — насмехался его враг, — уползай как раненое животное и найди себе место, где будешь подыхать. Я организую тебе достойные похороны, не беспокойся.

Сильные руки толкнули его в спину, Тобиас упал ничком на пол. Потом он услышал, как за его спиной закрылась дверь гостиной, и оказался в полной темноте.

Тобиас медленно пополз по коридору, поднялся по лестнице туда, где был тайный ход. Он задыхался, захлебывался собственной кровью, от невыносимой боли шумело в голове. Чтобы успеть, надо было двигаться быстрее, но он слабел от потери крови. «Я должен экономить силы, — думал он, добравшись до спальни своего врага. Он открыл потайную панель и спустился по лестнице в длинный темный туннель, ведущий к его подземной лаборатории. — Я должен добраться до лаборатории… эти бумаги должны быть уничтожены!»

Он полз по полу лаборатории, оставляя за собой кровавый след, силы были на исходе, но он уже видел эти раскиданные на письменном столе старинные бумаги, изучению которых он посвятил столько времени. Рядом с чернильницей горела свеча. «Я сожгу их, — решил Тобиас, — чтобы уничтожить навеки. Если бы вместе с ними можно было уничтожить все зло, которое они вызвали к жизни!»

Собрав силы, Тобиас забрался в кресло у стола. Руки его тряслись, пока он держал зажатые в них бумаги над пламенем свечи.

В бессилии Тобиас опустил голову на руки. «Дело сделано», — подумал он, но тут взгляд его упал на лист бумаги, валявшийся под столом. Он нагнулся, чтобы поднять его, и в глазах у него потемнело. Зрение медленно возвратилось к нему. «Конец, — подумал он, — я потерял слишком много крови и сейчас умру». Ослабевшей рукой он поднес бумажный лист к свече. Начертанное на листе привлекло его внимание. «Я никогда не видел этой страницы прежде», — подумал он.

Тобиас положил страницу на стол. Черточки и завитки старинных букв расплывались у него перед глазами. «Напрягись, — приказал он себе, — ты должен прочитать этот текст. Почему он так не похож на остальные? Эта страница говорит о том, как разрушить дьявольские козни похитителя душ!» Радостное открытие придало Тобиасу сил.

Он раскрыл свой журнал. В его распоряжении оставалось все меньше времени, и он понимал это. Пальцы его почти ничего не чувствовали, когда он обмакивал перо в чернильницу.

«Я должен это записать, — твердил он себе, — должен оставить запись о единственном способе победить похитителя душ. Тогда, возможно, моя жизнь будет прожита не зря».

«Похититель душ получает непомерную силу из крови своих жертв, — записывал Тобиас в своем рабочем журнале. — Но, если прольется кровь самого похитителя душ, его власть разрушится. Кровь его жертв истечет из его тела, и он станет беспомощным, мгновенно состарится и умрет».

«Вот так! Как все просто, — подумал Тобиас, — и в этом-то весь секрет. Если моему врагу пустить кровь, он умрет».

Тобиас поднес последний листок к пламени свечи. Затем, вконец обессиленный, он обмакнул перо в чернильнице. Он хотел оставить прощальную записку Гонории, девушке, которую он любил. «Я никогда не прощу себе того, что случилось с тобой, Гонория, — думал он. — Но я оставлю тебе свои записи в журнале, Когда-нибудь ты узнаешь правду».