Роберт Стайн - Танец смерти

— О нет, моя дорогая девочка, — ответила старуха, качая головой. — Красивое молодое лицо, которое ты видишь, — не что иное, как иллюзия, порожденная злодейством. Джастин Фиар так же стар, как и я. Даже старше. Да, ему сейчас где-то около ста лет.

— Сто лет! — воскликнула от изумления Мэдлин. Она уже готова была засмеяться, но ей не хотелось обижать старую женщину, задев ее чувства.

— Но выглядит он не больше, чем на двадцать, тетушка. Как это возможно? — спросила она.

— Для дьявола почти нет невозможного, — сурово сказала тетушка. — Что касается Джастина, то он ездил по всему миру, изучая разные древние обряды, пока не нашел, что искал. Он стал обладателем тайны вечной молодости и красоты.

Тетушка выпрямилась в кресле и схватила Мэдлин за руку. Горящим взглядом она смотрела девушке прямо в глаза.

— Джастин Фиар — похититель душ.

Похититель душ? Что она хочет этим сказать? Мэдлин вдруг стало нехорошо. Вся эта история становилась все более невероятной.

— Такое просто невозможно, — грубо отрезала она и вырвала у тетушки свою руку. — Как можно украсть чью-то душу?

— С помощью черной магии, — ответила старуха. — И еще заставив в себя влюбиться. Джастин продолжает оставаться молодым и красивым, потому что четыре раза женился на красивых и юных девушках, которые любили его всем сердцем. За их преданную любовь он отплатил им тем, что лишил их жизни, забрав себе их красоту и молодость.

От слов тетушки холод пробрал Мэдлин до костей. Ей не хотелось верить бреду старухи, но в глубине души она чувствовала неясный отклик на ее слова.

— Им было по семнадцать лет, когда он на них женился, — продолжала тетушка, — но ни одна из них не дожила до своего восемнадцатилетия. Их кости погребены глубоко под кустами роз в его саду. Разве не так, Тобиас?

Мэдлин вспомнила прелестный розовый сад Джастина. Вспомнила, как он поцеловал ее в первый раз.

Вспомнила и о своих странных ощущениях там, об удушливом запахе цветов. Об угрозе, исходите от огромных розовых кустов, об их жирных шипах и тяжелых головках.

Неужели Джастин целовал ее, стоя на той самой земле, в которой покоятся останки его предыдущих жен?

— Нет, — прошептала Мэдлин. — Я не верю вам. Нет!

— Он хочет сделать то же самое с тобой! — продолжала настаивать тетушка, вставая. — Ему нужна твоя красота. Ему нужна твоя душа. Есть только один способ спастись. Ты можешь избежать дьявольской западни только одним способом.

— Я не хочу вас слушать, — ответила Мэдлин, — и не буду.

Она зажала уши ладонями. Но слова тетушки просачивались через этот барьер.

— Ты должна изуродовать себя, — шептала она мрачным голосом. — Ты должна уничтожить свою красоту, чтобы он не смог воспользоваться ею. Или, если ты очень смелая, ты можешь покончить с этим злом раз и навсегда.

— Как? — неожиданно для себя спросила шепотом Мэдлин.

— Ранить вместо себя самого похитителя душ, — строго произнесла тетушка. — Ранить его так, чтобы кровь свободно лилась из раны.

Голос Джастина все звучал и звучал, нашептывая Тобиасу о прекрасных возможностях, искушая его, обещая ему то, что вызывало ужас.

Он сулил ему то, что и представить себе невозможно. Но, чтобы обрести это, нужно было сделать только одно — выпить кровь невинной жертвы.

Гонории.

«Я смогу жить вечно, если выпью кровь Гонории».

— Подумай об этом, Тобиас, — нашептывал Джастин. — Мы сможем жить вечно. Вокруг нас люди будут стареть, слабеть. Но мы всегда будем молодыми и сильными. Кровь Гонории может дать такую возможность, Тобиас. Мы сможем обмануть смерть. Ради этого мы с тобой столько трудились. Разве не к этому ты стремишься?

Голова Тобиаса кружилась, мысли его путались, он как будто опьянел.

«Джастин прав, — думал он. — Мы столько трудились, чтобы открыть секрет вечной жизни. А теперь я хочу упустить такую возможность, отказаться от достигнутого. Но не могу вспомнить — почему».

Тобиас почувствовал, что рука его уже не так сильно сжимает скальпель.

— Вот и хорошо, Тобиас, — одобрительно сказал Джастин все тем же спокойным, ровным голосом, который действовал так умиротворяюще. — Теперь положи скальпель.

Пальцы Тобиаса разжались, и скальпель упал на пол.

— Тобиас, — простонала за его спиной Гонория. — О, мой Тобиас, не предавай меня.

От звука ее голоса Тобиас встрепенулся и стряхнул с себя наваждение. Мысли его прояснились.