— Саша, подожди, — вмешалась Светкина мама, — Узорово далеко, мало ли что. Сейчас наш папа приедет, я попрошу его отвезти вас с Тамерланом на машине.
Этого еще не хватало! Я еле отбился от опеки; только когда я привел в довод личность Тамерлана, которая пугает любого обывателя, Светкина мама оставила меня в покое.
Светка проводила меня до калитки. Я хотел было уйти, но понимал, что так не полагается, надо было что-то сказать, что-то сделать. Мысли были разные, но все как из книжки или кино… Светка стояла у столба калитки, прислонившись и обняв его одной рукой. Я вдруг качнулся к ней и поцеловал в щеку, она ничего не сказала и не двинулась с места, только посмотрела на меня из-под челки мягких темных волос.
— Приходи завтра на реку в это же время, часов в двенадцать, — сказал я.
Она ничего не ответила, но кивнула и затворила за мной калитку…
Домой я добрался без приключений, хотя и не скоро. На мое удивление, мама вовсе не ругалась, а сразу усадила меня ужинать, отца дома не было. Ужин был как обед, ведь мама не знала, что я уже обедал у Светки, Я все не мог взять в толк, в чем дело, мама меня не только не ругала, она со мной разговаривала, это после всего-то. Положение прояснилось очень скоро.
— Ты знаешь, — настороженным тоном начала мама, когда я доел второе и, усадив на колени кота, принялся за чай с оладьями, — у нас дома была милиция.
Я застыл с куском оладьи во рту.
— Ты ничего мне не хочешь сказать?
— А что? — Я проглотил оладью.
— По твою душу приходили.
— Это, что ль, из-за покойника? — выдавил я.
— Вот именно.
— Так я ж не виноват, что Тамерлан его нашел, мне что, не надо было никуда сообщать?
— Да нет, ты все правильно сделал. — Мама погладила меня по голове. — Отец поехал с ними после разговора. Обещали не беспокоить тебя без надобности.
Мама помолчала. Я автоматически пил чай, не ощущая его вкуса. Что это я так разволновался? Ведь сделал-то я все правильно. Просто неприятно, убили человека, я не был свидетелем, но и не посторонний все-таки… Ужасная картина все время всплывала в моем воображении.
— Ты не переживай, — мама опять меня догладила, — только, пожалуйста, сообщай мне теперь, куда пойдешь и когда придешь, ладно?
Я кивнул:
— Обязательно.
На том разговор и закончился, я был благодарен маме, все-таки она очень хорошая, любит меня, и я ее тоже.
Отец пришел поздно, когда я уже лег в постель.
— Не ходи к нему, — услышал я сквозь закрытую дверь, мама с ним разговаривала в коридоре. — Устал очень. Молчаливый.
— Ясное дело, кому приятно найти такое, — вполголоса басил папа. — Еще не один день перед глазами стоять будет.
— Что говорили-то?
— Да, говорят, ездили к нему и из Солнцева, и из Балашихи… Богатый был. Там директор, там соучредитель… Друзей его проверяют, кто в последний раз приезжал…
Больше я ничего не слышал, родители ушли на кухню. Засыпая, я вспомнил про след, который видел на глинистой площадке, перед тем как найти убитого. Так ведь я его и не зарисовал. Я решил сделать это завтра обязательно, когда пойду на свидание. Уснул я все-таки с хорошими мыслями, мне вспоминалась Светка, и я был рад, что поцеловал ее, хотя бы в щеку.
Глава IV
Я ОТКРЫВАЮ НОВОЕ ДЕЛО
— Как говоришь, синий? Да-а-а… На щеке почти черный. Милиция-то скоро приехала?
— Да не очень, через час где-то. Да что, он все равно уже давно помер.
— С чего ты взял?
— Да видно. И мухи… они прилетели?
— Да-а-а… Ну-ну…
Дядя Гена вытащил удочку, посмотрел на крючок, сменил опарыша и перезакинул поближе к спокойной воде у края ямы, где начинались водоросли. Я с ним нередко рыбачу, он это дело любит. Кроме него в нашем поселке до рыбалки еще по-настоящему охочи Мишка Боровик и Залыгин. На сей раз Мишки с нами не было, удили мы на яме втроем.
Залыгин, как всегда, мрачный, слова не вытянешь, в своем плаще с капюшоном, хотя дождя уже нет и в помине. Он всегда такой, ходит — молчит, сидит — молчит. Иногда курит. И не поймешь, думает он что-то, или все его мысли не длиннее удилища. Вот он и сидит у воды, смотрит на поплавок и только иногда, искоса, не повернув головы, на соседних рыбаков. И не дружит ни с кем, разве что с дядей Геной. И то не очень, так, иногда на рыбалку вместе сходят. Дядя Гена зовет его Угрюм-река или просто Угрюм. А за глаза говорит порой: «Залыгин что чужая кобыла, никогда не знаешь — лягнет или только фыркнет». Сам-то он не такой. Это я про дядю Гену. Он молча сидеть долго не может. Пойдешь с ним удить рыбу, обо всем расспросит, все обсудит, от себя что-нибудь добавит, историю расскажет. В общем, с ним не скучно. Иногда даже слишком, вот и тогда он меня достал своими расспросами про покойника.
Читать дальше