Марина Елькина: Тайна серебряного гусара

— Я шуток не понимаю, — Димка еще раз тряхнул поверженного противника и отпустил. — Пока, Толян!

Генка и Димка с победой, не торопясь, пошли во двор. Толян за их спинами что-то зло выговаривал своим приятелям.

— Ну и силища у тебя, Димон! — уважительно сказал Генка. — Один троих уложил.

Димка даже хрюкнул от удовольствия: нечасто от друга комплимент услышишь.

— Ерунда, — с деланным безразличием отмахнулся он. — Это разве драка?

«Здравствуйте, Николенька!

Что с Вами сейчас? Где Вы?

Прошу Вас, Николенька, берегите себя! С Вашим геройством Вы наверняка теперь в самой гуще событий, где-нибудь на передовой.

Пишите нам почаще, чтобы мы знали, что Вы живы и здоровы.

Ваш поклон папеньке и маменьке я передать не могу — война застала их в Мюнхене. Они путешествовали по Европе.

Мы с Костей не имеем от них никаких известий и очень переживаем. А вдруг Германия не выпустит их теперь? Николенька, скажите, их не могут взять там в плен?

Брат письмо Ваше получил. Как Вы и предполагали, к войне он относится отрицательно и на воодушевление смотрит скептически.

Когда видит манифестации в поддержку правительства (в Петербурге их сейчас так много), говорит, что эта военная бравада только вредит делу.

Но не думайте, что Костенька так не патриотичен. Он утверждает, что наша артиллерия — самая сильная в мире. Я ему верю и очень радуюсь — Вы ведь артиллерист.

Наш с Костенькой день начинается всегда одинаково. Мы читаем газеты, а потом флажками отмечаем на карте продвижение наших войск.

Помните эту большую карту в Костиной комнате? Когда-то мы втроем любили играть в мореходов.

Я тогда обижалась, что Вы с Костей назначали меня юнгой, а сами были капитанами. Теперь вспоминать об этом легко и весело, а на карту смотреть страшно. По ту сторону фронта родители, по эту сторону — Вы.

Мы с Костенькой внимательно следим за всеми событиями и особенно за действиями 8-й армии генерала Брусилова. По нашим представлениям, Вы сейчас находитесь где-то под Львовом.

Милый Николенька! Вы только возвращайтесь! Я каждый вечер молюсь за Вас.

Ваша маленькая Софи.

29 июля 1914 года».

— Где ты болтался? — на весь дом кричала Лилия Ефимовна. — Где курица? Куда ты дел деньги?

— Потерял кошелек, — бубнил бедняга Димка. — Искал потом весь день, так и не нашел.

— Ротозей! Оболтус! Бездельник! — надрывалась бабка. — Все самой надо делать! Ничего поручить нельзя! Чего ты молчишь?

— А чего говорить?

— Курицу не купил! Деньги потерял! И сказать нечего!

— Мясо есть вредно. Будем переходить на вегетарианство.

Лилия Ефимовна подняла свою «клюку»:

— Я тебе покажу сейчас вегетарианство! Я тебе покажу! Я все родителям напишу! Напишу, что совсем от рук отбился! Пусть приезжают и сами воспитывают своего дорогого сыночка!

— У них работа, — возразил Димка. — Они приехать не смогут. Разве что меня к себе заберут. Я даже рад буду. Я уже устал от твоих криков.

— Погляди-ка на него! — проворчала бабушка, сразу снизив тон, как только услышала об отъезде. — Он устал от моих криков! А я не устала от твоих выходок? Бандит!

Бабушка еще долго что-то бормотала себе под нос, готовя ужин. Потом позвала Димку и поставила перед ним тарелку с тушеной капустой:

— Ешь, вегетарианец!

Димка поморщился. Он терпеть не мог тушеную капусту. Бабушка это знала и смотрела теперь с торжеством и хитростью:

— Ешь-ешь!

Димка вздохнул и взял вилку. Сегодня придется съесть, ничего не поделаешь.

Ох, и разозлился он на этого незнакомца в кафе! Делать человеку больше нечего — полдня кофе пить! Пошел бы погулял где-нибудь. И курица сейчас была бы, а не эта ненавистная капуста, и мороженого бы сегодня не переели — до сих пор во рту сладость. Уже по поведению видно, что бандит. Просто позвонить в милицию и все рассказать.

А что рассказывать? Про гусара, про письма? А незнакомца вспугнуть — значит, тайну никогда не разгадать.

Димка с трудом заставил себя проглотить капусту. Придется потерпеть.

Ночью у Генки поднялась температура. В жару ему виделись запутанные кошмары: он тонул в мороженом, захлебывался, а наверху стоял вчерашний незнакомец и не хотел подать Генке руку.

— Софи! — бормотал Генка. — Маленькая Софи! Скажите ему! Напишите!

Испуганная мама вызвала утром врача. Ангина! Вот тебе и мороженое — шоколадное, клубничное, малиновое!