Марина Елькина: Тайна серебряного гусара

Ты худой, не очень высокого роста, такой же тихий и вежливый. И доброту из твоих глаз вряд ли может выбить даже наша сумасшедшая жизнь. Так?

Когда мне бывает худо и хочется сорваться на кого-нибудь из подчиненных, я сразу вспоминаю тебя и стараюсь сдерживаться. Поэтому слыву здесь эталоном вежливости и такта. Но вы-то знаете, какой я.

Пишите мне обо всем. О ваших семьях, о ваших детях. Может, когда-нибудь приедете к нам в Мурманск, будем очень рады, на сухогрузе покатаю.

Закончится навигация, и я постараюсь приехать к вам, чтобы увидеть воочию.

Помните нашу войну с собачниками, Психа, дядю Ваню, нашу клятву никогда не забывать друг друга?

Я эту клятву нарушил, каюсь. Никогда не забывал, но и никогда не писал, а это было вторым условием.

Знаете ли что-нибудь о Пете, нашем дворнике? Жалко человека.

Я вспоминаю о нем всегда с грустью. Может, моя в том вина, что вся жизнь у него наперекосяк пошла? Вот тридцать лет думаю и никак решить не могу.

Интересно, где наш серебряный гусар? Помните — искали?

Убедились, что я все помню и никогда не забывал?

Я очень надеюсь на нашу встречу зимой, а пока посылаю в эфир сигнал «SOS» — найдитесь! Отзовитесь! Напишите!

Целую вас и крепко обнимаю.

Илья».

Все надолго замолчали. Кирилл Леонидович перечитывал про себя письмо Ильи и улыбался.

Петр Романович даже прослезился, когда услышал о себе, и теперь изредка шмыгал носом. Молчание прервал Димка. Он засмеялся и радостно и довольно возвестил:

— Ну вот, Ольга Григорьевна, а вы говорили, что люди стараются забыть свое детство. Я же знал — так не бывает!