Марина Елькина - Тайна серебряного гусара

Прошу Вас, Сонечка, не забывайте меня в этих эшелонах! Ни Вы, ни Костенька! Я вас обоих нежно люблю.

Ваш Николай.

6 августа 1914 года».

— Димон, ты должен внести свой весомый вклад в расшифровку писем! — возвестил Генка.

Димкино лицо вытянулось от неожиданности:

— Какой вклад?

— Осталось три французских письма. Ты их должен перевести.

— Я?!

— Ну а кто же? Ты же у нас французский изучаешь.

— Гений, у тебя крыша съехала с этими письмами! — возмущенно заорал Димка. — Я не могу по-французски!

Генка рассмеялся. Французский язык и его друг — это была отдельная история.

В пятом классе, когда вводили иностранный, группы поделили сами учителя, ни с кем из ребят не советуясь. Так Генка попал на английский, а бедняга Димка — на французский.

У Димки началась паника — какие контрольные он напишет без Генки? И вообще, что он поймет, если друг не объяснит?

А тут еще «француженка» вредной оказалась. Звали ее Антониной Егоровной. Она была длинная, морщинистая, с выпирающими лошадиными зубами.

Димка уверял, что она никогда не смеется и даже не улыбается. Генка верил, потому что на Димкин счет у нее не было причин улыбаться.

Димка проявил на французском удивительную тупость, даже для него чрезмерную. Он отказывался понимать, что буквы могут произноситься по-другому, и никак не запоминал новые слова. Даже алфавит стал для него не камнем, а скалой преткновения.

В свою очередь, Антонина Егоровна объявила Димке войну и ставила исключительно двойки.

Димка просил у Генки защиты, но Генка защищать отказался:

— Я ее боюсь! Она как посмотрит! Я тут же кроликом становлюсь перед удавом! Я не буду с ней говорить!

Димка обиделся.

Вот тебе и друг! Не может с учительницей поговорить, чтобы она Димку на английский отпустила!

Но Димка зря так думал о друге.

С Антониной Егоровной лично Генка, конечно, говорить не посмел, но он попросил заступиться свою «англичанку» — молодую и очень приветливую. Она все поняла и с «француженкой» поговорила.

Но тут уж Антонина Егоровна на принцип пошла.

Это что же выходит, она не может ребенка научить французскому?! Да Димка у нее через неделю лучше Бельмондо говорить будет, с парижским акцентом!

Прошло четыре года. Димка по-прежнему мучился на французском. Двоек в четверти, правда, не было.

Парижский акцент у него, конечно, не появился. И алфавит он так и не выучил. Но более или менее стал складывать слова и даже совсем по-французски произносил букву «р».

— Если ты не поможешь, гусара смело можно отдавать тому типу.

— Почему?

— Потому что мы не знаем, зачем гусар нужен. А этот тип знает.

Димка вздохнул и почесал в затылке:

— Ладно. Давай попробую. МОН ЦХЕР АМИ НИКОЛАС. «Здравствуй, Николас», кажется.

Генка расхохотался:

— Здравствуй, Николас! Ну, француз! «Мон шер ами Николя» — так читается.

— А ты откуда знаешь?

— Толстого читаю. У него в «Войне и мире» на каждой странице эти «мон шер ами». Кстати, ты думаешь «Войну и мир» читать? Половина каникул прошла.

— Мне некогда. Расскажешь потом краткое содержание. Так как эта «шер ами» переводится?

— «Мой дорогой друг Николай».

— А дальше?

— Что дальше? Дальше ты переводить должен.

— Не. Это я не смогу.

— Ну, тогда все. Встретишь того типа, торжественно вручи ему письма и гусара.

Димка сник:

— А больше никак нельзя? Может, ты со словарем попробуешь?

— Попробовал бы. Но тут же тоже строчки размыты, буквы вставлять надо, а я откуда знаю — какие.

— А если компьютер?

— К компьютеру я все равно подпрограмму должен составлять. А как я ее составлю, если языка не знаю? С русским едва справился.

— Что же делать?

— Сходи к Антонине Егоровне. Попроси ее перевести, — насмешливо предложил Генка. — Она тебе сразу пять в первой четверти поставит. За старание.

— Антонина?! Она меня сожрет вместе с письмами! Тем более на каникулах!

— А что, на каникулах она особенно голодна?

Димка стукнул Генку, промолчал и так ничего дельного и не предложил.

Генка, конечно, письма тому типу возвращать не собирался. Если здесь есть какая-то тайна, то он, Генка, эту тайну разгадает. Во что бы то ни стало!

Как и ожидалось, от Димки толку не было. Оставались мама и Женька.

С Женькой лучше не говорить. Он все еще злится на ту выходку с Римкой.

А что такого? Все равно они провели вечер вместе. Пусть не у Жорика, а в кино, но какая разница? Даже лучше — фильм какой-то посмотрели, приятное с полезным совместили.