Илона Волынская - Поймать звезду

С перекрывающим оркестр жутким «банг!» трос подъемника лопнул. С пронзительным свистом металлическая струна хлестнула поперек – Настя ощутила, как режущий ветер прошелся у самой ее щеки. Жалкой тряпкой взметнулся срезанный ударом подол. Вздымая тучи пыли, трос ударился о край люка и стальной змеей скользнул вниз, в провал могилы. Подъемник заскрежетал снова, глуша крики в зале. Настю швырнуло на край люка грудью. Она почувствовала, как подъемник накреняется под ней, судорожно заскребла подошвами пуантов по скользкому металлическому полу. Замахала руками, отчаянно пытаясь схватиться за люк – кончики пальцев впились в дерево, могильный крест из папье-маше закачался над головой. Подъемник дернулся еще раз, и под ногами открылась пустота – с жалобным криком Настя полетела вниз, под сцену… в самый последний, невозможный миг взвившись в таком роскошном, длинном гранд-сат, в таком большом прыжке, который никогда не давался ей ни на уроках, ни на спектаклях!

Она приземлилась на глухо грохнувший под ее тяжестью деревянный пол, пошатнулась и, не удержавшись, повалилась на колени. В ту же секунду раздалось новое «банг» – второй оборванный трос безумной стальной змеей заметался в воздухе и шарахнул по доскам. Со страшным грохотом сверху обвалилась платформа подъемника.

Последовала короткая пауза – и сквозь открывшуюся дыру с сухим треском папье-маше рухнул бутафорский крест!

Металлическая лестница задребезжала под топотом множества ног. Сквозь плавающую перед глазами муть Настя с трудом различала окруживших ее людей – их встревоженные голоса долетали до нее глухо, как сквозь подушку.

Только одно лицо вдруг надвинулось совсем близко, и звенящий от торжества голос костюмерши прокричал:

– А хорошо, что я ей пожелала голову проломить – а то неизвестно, что могло бы статься!

– Не понимаю! И не хочу понимать! – раздраженно сказала мама. – Сегодня суббота, тренировки у вас нет – почему вы не можете составить мне компанию?

– У нас… другие дела, – не поднимая глаз от тетради, уклончиво ответила Мурка.

– Какие – другие? – железным тоном поинтересовалась мама. – Ответь, будь любезна! Мне давно уже любопытно, куда мои дочери исчезают каждый вечер, а возвращаются иногда чуть не за полночь?

– Ничего подобного! – возмутилась Мурка. – Один раз всего такое было, и мы тебе позвонили! А так мы к десяти всегда дома! – Естественно, она не стала уточнять, что часто, торжественно войдя с парадного хода, они тихонько отключают тревожную сигнализацию, как научил их компьютерный гений Вадька, и сматываются через окно. Зато добавила аргумент, обычно сокрушительно действующий на любых родителей: – Учимся же мы хорошо!

В этот раз не подействовало.

– Ты считаешь, оценки в дневнике – единственное, что интересует мать в жизни ее дочерей? – Мама гневно поглядела сперва на Мурку, потом на ее сестру-близняшку Кисоньку.

Кисонька поняла, что разговор перешел в опасную фазу.

– Куда хоть надо идти-то? – недовольно поинтересовалась она.

Марья Алексеевна замешкалась. Желание продолжить разговор о тайной жизни дочек – а что какая-то тайная жизнь есть, она нюхом чуяла! – боролось с прямо-таки настоятельной необходимостью заставить их поехать с ней. Необходимость победила.

– В театр. Оперный, – неохотно ответила она.

Кисонька удивилась – такие напряженные уговоры, чтобы всего лишь позвать их в театр? В принципе, Кисонька всегда любила ощущения маленького нежданного праздника, выбор платья на вечер, макияж, туфельки на каблуках, нарядных людей в фойе, сдержанный гул, шелест бархатного занавеса – и сцену, похожую на волшебную коробочку, внутри которой притаилась сказка. И еще чувство некоторой избранности в сравнении со своими одноклассниками – я вот на балет хожу, а вы, придурки, прикольнее «fire-fire-fire» в своем компе ничего в жизни не видели! Да и Мурка к театру всегда относилась нормально – за исключением моментов с одеванием и макияжем.

Кисонька переглянулась с сестрой, и близняшки дружно пожали плечами:

– Спектакли же вечером! – поглядывая на часы, прокомментировала Кисонька.

– Целый день впереди! Мы еще успеем по своим делам сбегать и с тобой у входа встретимся! – с радостным энтузиазмом заверила Мурка.

– Я вас не на спектакль зову! А в театр! – раздраженно фыркнула мама.

Мурка поперхнулась. Кисонька саркастически приподняла брови.