Владимир Кузьмин - Комната страха

– Так много народу занято?

– Нет, не много. Но Светлана Андреевна не поскупилась, каждой актрисе чуть не на каждое ее появление на сцене новое платье приготовлено. Порой даже не понять, как успеть переодеться. Но я снова отвлекся. Так вот, костюмов много и приходится их развешивать тщательно, чтобы не путаться. Но мы быстро приноровились, главное, чтобы для каждого исполнителя все висело отдельно и в правильном порядке. А тут как-то приходим, стали переодеваться, и никто нужного найти не в состоянии. Сюртук одного артиста оказывается повешенным с брюками совершенно другого исполнителя, а жилетка и вовсе среди дамских нарядов. Тогда мы все друг на друга подумали, чуть не переругались. Но никто не сознался. Навели порядок, а на следующий день все повторилось. Потом на целую неделю эти безобразия прекратились, но вдруг, когда мы забывать про это стали, все случилось в третий раз. Тут уж мы не стали кричать друг на друга, а сели и подумали. Только ничего не придумали. Ключи хранились в доме и мы точно смогли узнать лишь одно – никто из нас не приходил сюда в одиночку, во внеурочное время. Грешить на прислугу в этом глупом розыгрыше? По меньшей мере было бы странно, если кто из прислуги стал этак чудить, рискуя не столько этим местом – все равно особняк в скором времени будет продан, – но и своей репутацией в целом.

Я кивнула. Действительно, невозможно представить себе горничную, или камердинера, или уборщика, совершающих шалости с риском никогда не подыскать себе приличного места в порядочном доме.

– Тем не менее, мы попросили некоторое время без нас не входить в залу. Придумали мало-мальски подходящий предлог этому. А еще, перед тем как уйти, натянули в некоторых местах тонкие нитки…

– Это-то для чего?

– Эх! Кто-то сказал, что, возможно, это домовой расшалился. Мы для него молочка в блюдце, ситного хлеба кусок и даже стакан вина оставлять стали. Чтобы ублажить.

– Ну а нитки?

– Ах да, нитки. Домовой такое существо, что все в доме видит и знает. Для его баловства нитки препятствием не станут, он их всегда обойдет, оставит нетронутыми. А человек обязательно какую-нибудь не приметит и порвет.

– Очень оригинально, – не удержалась я от колкости. – Сработал ваш метод определения того, кто там безобразничал?

– Не знаю.

– То есть как? Нитки целы остались или их порвали?

– Не порвали, но и на месте не оставили. Их аккуратно отвязали, – хотя может, конечно, и отрезали, мы же не замеряли их, перед тем как натянуть, – смотали и положили на самом видном месте. Костюмы в тот раз никто не путал, как мы их повесили, так они и оставались на своих местах. Кроме одного белого платья. Оно оказалось сильно порвано и забрызгано кровью.

– Точно кровью? Не краской?

– Кровью! В том-то и дело! Среди нас и врачи есть, они так сказали. Да и остальные видели – это бурые пятна от свернувшейся и почти засохшей крови. Оставалось лишь надеется, что…

Я кивнула, догадалась, что всем очень хотелось надеяться – кровь была не человеческая, а какого-то животного.

– Вы дальше рассказывайте! – попросила я Петю.

– После этого случая пришлось нам обращаться к Светлане Андреевне, к хозяйке особняка. Понимаете, Даша, мы так рады были, что она нас в покое оставила, что боялись о себе лишний раз напомнить. А тут пришлось.

Петя в очередной раз замолчал.

– Ну? Петя, из вас клещами все тянуть нужно?

– Не нужно про клещи, пожалуйста, – попросил он грустно.

– А что, там и клещи были? – удивилась я.

– Нет. То есть не совсем, только я про это позже, а то вновь собьюсь, отчего-то у меня, как все припоминаю, путаница в голове возникает. Так вот, клещей там не было, но «тянуть клещами» – это же про пытки сказано?

Я чуть встряхнула головой, отгоняя от себя жуткую картину пыток во время репетиции любительского спектакля, вовремя догадалась, что разговор идет не об этом, и все равно собралась спросить, какие пытки имелись в виду, но благоразумно промолчала. Да и Петя уже продолжил свой рассказ.

– Светлана Андреевна приказала своим людям следить за залой, чтобы туда никто не мог войти.

– Помогло?

– Да, но ненадолго. Костюмы, впрочем, оставили в покое. И вообще, разные неприятные чудеса стали происходить в нашем присутствии. В нашей пьесе одно действие происходит ночью, почти в полной темноте. Мы попробовали сыграть его без освещения, с одними свечами. То есть не просто со свечами, а при освещении нескольких большущих канделябров. Ну и обычные свечи в руках артистов тоже были. Очень, знаете ли, романтично получалось. Во время одной такой репетиции, когда свет выключили, вдруг налетел страшный порыв ветра…