Ота Гофман: Побег

— Узнаешь?

— Узнаю.

Это была их Кровавая Клятва:

«Все за одного. Один за всех. Мститель. Быстрая нога. Бизон».

— Бизон — это ты?

— Нет.

— Ясно, ты. А еще тебя звали Малёк. Они над тобой потешались. Ведь ты был им нужен только для одного: доставать сигареты.

— Неправда.

— Что ж… Пусть будет по-твоему…

Милиционер сунул Кровавую Клятву назад, в банку. Вернул ее на место, к Вещественным Доказательствам. Снова что-то поискал. Оберточная бумага шелестела, как будто под ней бегал живой кролик.

— Так кто же остался в сарае? Вольгемут или Соммр?

— Никого не оставалось.

— Что ж… Пусть будет по-твоему…

Саше показалось, будто милиционеру ОЧЕНЬ не нравится, что в сарае никого не оставалось. Он даже перестал шелестеть бумагой. Потом снова что-то вытащил из-под нее. Развернул. Это была грязная обгорелая тряпка, похожая на оторванный рукав рубахи. В черную и желтую клеточку.

— Что это? Вспомни. Кто из мальчиков был вчера в такой рубашке?

— Никто.

— Почему ты так уверен?

— У нас спортивные майки с короткими рукавами. У всех одинаковые.

— Какие?

— Полосатые.

— И вчера вы тоже были в майках?

— Да.

— Все?

Саша задумался, наконец ответил совершенно искренне:

— Да, все.

Человек в милицейской форме разочарованно заворачивал в бумагу обгоревший рукав. Вид у него был строгий.

— Пока можешь идти. Но смотри, если ты соврал…

Разговоры. Куда ни пойди — разговоры… Повариха в школьной столовой, накладывая в его тарелку кнедлики [2] Национальное чешское блюдо. , с любопытством спросила:

— Ты что натворил-то?

— Ничего.

Она не поверила:

— Не скажи… По носу видать, что натворил.

Саша взял тарелку и поскорее отошел к столу. В столовой было уже почти пусто. Нянечка, вытиравшая столы, сказала поварихе:

— Ох, уж эти сорванцы! Бить их надо, вот что!

Саша ел без аппетита, не замечая вкуса пищи. Рассеянно выуживал разварившееся мясо. Томатная подливка остыла. Он сдвинул ее на край тарелки. Да, все-таки влип, хотя ведь, и правда, они ничего не сделали.

Смотри, если соврал…

Он снова вспомнил про сигареты. Восемь штук «Глобуса», четыре мы тогда выкурили. Да еще этот рукав от рубашки! Четыре сигареты оставались в пачке. Если у Соммра в шесть никого не оказалось дома, он мог вернуться в сарай! Или Вольгемут. Но у Вольгемута не было спичек. Спички были только у меня. Дома наверняка уже все известно. Прожженная майка в корзине… Хоть он и засунул ее как можно глубже.

— Зато у меня пятерка по чешскому. С пчелой, — утешал он себя.

Его все время преследовал слабый запах паленого. Только сейчас он понял, что это от пригоревшей подливы. Есть больше не хотелось. Поташнивало. Где-то хлопнула дверь. Саша вздрогнул: не за ним ли опять? Но в столовую просунулись косички и бантики… Девчонки вытаращились на него, чуть ли не пальцами показывали.

— Это он…

Йокл, сидевший напротив, доел и отправился мыть тарелку. Проходя мимо Саши, с важным видом заметил:

— Слипейша как пить дать исключат из школы!

— Ну и что?

Саша пошел за Йоклом. Половину кнедликов оставил на тарелке. В пионерской комнате стол для пинг-понга был занят. Двое мальчишек из шестого класса, примостившись прямо на полу, рисовали огромный плакат «Да здравствует Октябрьская революция!» Саша уселся рядом с Йоклом и стал доклеивать вчерашний фонарик. Шепотом сказал соседу:

— Почему его вдруг должны исключить? Раз мы ничего не сделали.

— Врешь!

Ну и дурак этот Йокл. Мышиный король. Девчонки начали проверять фонарики, зажигая свечки одну от другой. Саша перебрался от Йокла к девчонкам и тоже зажег свечу. А Йоклу сказал:

— Не лезь ко мне, от тебя мышами несет!

И расхохотался. Ему показалось, что его фонарик с нарисованной цветными карандашами ракетой лучше всех. Разноцветные грани горели как звезды.

— Зажигать будете на улице! — раздраженно закричала пионервожатая, подошла к ним и задула Сашин фонарик. А девчачьи не задула. — Опять хочешь что-нибудь подпалить?

Темнело. Фонарики рассыпались во все стороны, точно светлячки. Моросил мелкий дождь. Саша держал ладонь над своим фонариком — чтобы не погас. По расхлябанным дорогам поселка грохотали последние грузовики со щебенкой. Саша сошел на обочину, чтобы его не обрызгали.

И вдруг остановился как вкопанный.

Перед их домом стояла синяя машина с белой полосой.

Милиция.