Дмитрий Щеглов - Добро пожаловать на дно

Заговорил он нам зубы. С последними словами профессор извернулся и неожиданно мертвой хваткой схватил за руку потерявшего бдительность Данилу. Молодой доходяга Олежка тоже перешел в наступление. В его руках я увидел непонятно откуда взявшийся металлический прут. Расклад сил поменялся. Теперь мы с Данилой были их пленниками, нас загнали в угол.

— Ну-с, аборигены, — профессор выкручивал Даниле руку, пока из нее не выпал сук, — прошу внятно изложить мотивы ваших хулиганских поступков. Ваш удар с точки зрения логики абсолютно ничем не мотивирован, он превышает пределы допустимого возмездия. Извольте объясниться, где пересеклись векторы наших с вами интересов?

Высокопарный слог действовал на Данилу, как тряпка на быка. Он попробовал вырваться, напрягся из последних сил, резко дернулся, но профессор знал свое дело туго. Молодой бычок остался на привязи. Надо было как-то помягче сказать, что мы с приятелем ошиблись, когда сук опустили ему на голову и чуть на тот свет не отправили его товарища. Пришлось идти мне Даниле на выручку.

— Господа ученые, — я показал на Данилу, — он — божий помазанник.

— Ха-ха-ха, — расхохотался профессор, щупая шишку на голове. — Вы не оттуда сбежали, откуда мы? На меня, значит, опустилось божье благословение. — И рассвирепел: — А ну геть отсюда, сорванцы. Поесть спокойно не дадут. Жизнь курицы с моей жизнью уравняли.

Рука Данилы была отпущена. К ней, посиневшей, приливала застоявшаяся кровь и нестерпимо колола иголками. Профессор, видимо, знал некоторые приемы устрашения соперника, ударная рука моего приятеля была выведена из строя. Оружием мог выступать только язык. Данила угрюмо сказал:

— У нас козленок пропал… Мы его ищем!

— Идите! Идите! — замахнулся металлическим прутом Олежка. Окончательно пришедший в себя профессор благословил нас на обратную дорогу следующим напутствием:

— Исключительная благородность моего характера и вера в ценность человеческой жизни служит причиной, почему вы прощенными покидаете это заповедное место. Я, как бывший ректор и наставник молодежи, не могу дать вам адекватный ответ, и так уже один раз пострадал, здесь обретаюсь. Брысь отсюда, не мешайте трапезе! Видите, — профессор ткнул пальцем в худого, как скелет, заморенного Олежку. — Человек после двухнедельной голодовки отходит. Сбегает на озеро, а потом слона готов съесть.

Окинув еще раз быстрым взглядом место незатейливого пиршества, я увидел только пух и перья почившей в бозе неведомой птицы «рогатой анхимы». Когда мы отошли подальше, я удивленно спросил Данилу:

— Это кто?

Он небрежно махнул рукой.

— Рядом психдиспансер… Сбегают летом. Прошлый раз здесь Наполеон с Маратом были.

— С Мюратом! — поправил я его. Он удивленно оглянулся на меня.

— Ты с ними знаком?.. Откуда?

— Читал! А второй кто?

— Сын Сучка, Олежка Сморчок! Я его еле узнал!

— И он оттуда?

Данила нехотя выдавил:

— Говорили, что он за границу уехал, а он вишь где оказался. Наташка кого хочешь с ума сведет.

На обратном пути Данила кратко поведал мне историю несчастной любви Олежки Сучка. Ее знал весь город. Когда сынок закончил школу, папаша Сучок вместе с Хватом-Барыгой организовали в северных областях конкурс красавиц, учредили звание «звезда Севера», выделили дорогой приз и двинули наверх свое протеже — местную красавицу Наташку. Наташка заняла первое место, но приз, корону с бриллиантами ей не отдали. Задушила жаба Сучка и Хвата-Барыгу. Задушить-то задушила, но, с другой стороны, им понравилось купаться в лучах Наташкиной славы.

Они оба, как организаторы, не сходили с экранов телевизора, дома самых известных людей области, включая и губернатора, были открыты для них в любое время дня и ночи. Наташку срочно надо было раскручивать дальше.

Но тут случилось то, что случилось. Сын Сучка, Олежка Сморчок, пообщавшийся два раза с красавицей Наташкой, влюбился в нее. Вроде бы обычная история. Необычно в ней было то, что Наташка-красавица решила поиграть с миловидным юношей и довела его до умопомрачения, до нервного срыва. Олежка Сморчок попал в компанию к Наполеонам и Цезарям.

— А Корявый Сучок, знаешь, что болтал по городу, когда его спрашивали, где сейчас его чадо? — спросил Данила.

— Что?

— Что он у него в Париже, в Сорбонне учится. А этот молодой, что про пятнадцатиметрового змея брехал, и есть Олежка Сморчок, сынок Сучка. Хорошо я ему врезал. Жених!