Дмитрий Щеглов - Праздник обжоры

Мы были расстроены.

Всю нашу идиотскую рекламу в виде исписанных листов ватмана я собирался бросить здесь, не желая, как Настя, даже думать ни о какой урне. Фитиль ходил среди плакатов и о чем-то усиленно думал, а Колька периодически наклонялся к его уху и что-то горячо шептал. Наконец Фитиль принял какое-то решение и твердой поступью направился к нам, уже собравшим в ведра все остальное добро.

— На минуточку. Разговор есть, — обратился он ко мне с Данилой.

— У тебя что, от Кольки секреты? — поддел его злой и голодный Данила.

— Мы с сегодняшнего дня в паре работаем. — Фитиль оглянулся на своего компаньона. — Подойди, Коль.

Мы втроем ждали, что скажет нам Фитиль. Я подумал, что он с Колькой решил прихватизировать наше место. Они жили рядом, это мы были «варяги» на этом месте у моста. В случае хамского поведения с их стороны я собрался дать им отпор за место, несмотря на то, что за целый день мы не заработали ни копейки. Но Фитиль не стал наезжать, а предложил отступного. Он сказал:

— Я сам считал, за весь день прошло через вас двадцать восемь машин, и каждую вы обували за десять-пятнадцать минут. Так?

— Предположим.

— И ни одной машины вы не помыли, тряпки вон сухие!

Мы с Данилой угрюмо слушали его рассуждения.

— Правильно, Коль? — запросил поддержи у компаньона Фитиль.

— Правильно, ни одну не помыли.

— Значит, вы их фотографировали как «новых русских» на фоне этого плаката за сто рублей. Тщеславие их удовлетворяли, правильно? — Фитиль, как ученый, сделавший великое открытие, тянувшее как минимум на Нобелевскую премию, с высоты своего роста посмотрел на Кольку.

— Нам некогда, — первым дернулся с места голодный Данила.

— Хорошо, если торопишься, предлагаю за место вместе со всеми вашими бумагами одну тысячу рублей.

Мы стояли пораженные. Наконец, впервые за день, с раннего утра, появился первый лох, да не один, а вдвоем с Колькой.

— Что молчите, мало?

— Мы вам платим не за место, а за идею, за ее разработку, — Колька подал голос из-за спины Фитиля, — место это наше.

— А чего ты прячешься за чужую спину? Выйди вперед и покажи, где тут стоял дом твоего деда или хоть вшивая его банька, ну? — Данила полез в бутылку. Он на дух не переносил Кольку.

— Ладно, ладно не заводитесь, — постарался утихомирить распетушившихся бойцов Фитиль, — ну еще сто рублей добавлю, идет?

— Идет, — сразу согласился я.

Данила демонстративно зло пнул старое дырявое ведро, и оно, гремя, покатилось в реку.

— Нервный какой, — покачал головой Фитиль, отсчитывая деньги.

— Фотоаппарат «Полароид» купите и лишнюю кассету с пленкой с собой имейте. Некоторые по две фотографии хотят иметь, — посоветовал я Кольке.

— Не учи! Я все просек за целый день.

Я равнодушно пожал плечами:

— Тогда пока! От дождя на всякий случай бумагу уберите, а то заново придется писать, — дав последний совет, я бросился догонять ушедших вперед Настю и Данилу.

— Что, не могли подождать?

— Я чуть от смеха не лопнула, потому побежала догонять Данилу.

— И я, — счастливой улыбкой Данила осветил теплый вечер. — Ой, мне же еще вывеску писать!

Как чумовой он понесся обратно и из рук опешившего Кольки, уже сложившего в кучку все листы ватмана, выхватил лист с автографом невесты Гориллы.

— Он вам не нужен. — Игнорируя Кольку, он показал текст «Ристаран у Гариллы» Фитилю.

Тот, соглашаясь, важно кивнул головой:

— Не нужен.

Мы шли по дороге счастливые и довольные и пережевывали удачную сделку.

— Идиоты, они что, не могли с другой стороны моста сделать то же самое? — удивлялась до самого дома Настя.

— Вот тебе, Данила, и бабке помощь. Надо что-то еще придумать, чтобы остальные деньги заработать, — сказал я. — И развяжешься с страховой компанией.

— Давайте поужинаем и снова соберемся часа через полтора, — предложила Настя.

— Обязательно, — сказал Данила, — ведь мы завтра едем в Москву за «Птичьим молоком», не забыли?

Что-то я не помнил, когда мы договаривались насчет Москвы, но мне самому хотелось на денек съездить домой, повидать мать и хоть ненадолго окунуться в городскую жизнь. Поэтому деду с бабкой я заявил, что мы втроем завтра едем в Москву первой электричкой.

— Лучше автобусом — быстрей и удобней, без пересадок через два с половиной часа ты уже в Москве, — советовал дед.

Бабушка засуетилась и потихоньку причитала:

— Господи, не мог раньше сказать, в спешке теперь его собирай; Данила ведь любит покушать, надо вам пирожков на дорогу напечь. Ох, придется мне или в ночь их печь, или рано утром вставать. И кто ему теперь соберет есть в дорогу, Данилиха-то в больнице лежит?