Роберт Стайн - Оборотень из болот

— Тебе сколько лет? — спросил он.

— Двенадцать.

— Мне тоже. — Вил взглянул на оленей поверх моего плеча. — А я думал, тебе одиннадцать. Ну… выглядишь ты больно мелким.

Меня обидело это замечание, но я решил пропустить его мимо ушей.

— А ты давно здесь живешь? — спросил я, подбрасывая на ладони мячик.

— Уже несколько месяцев.

— А есть тут еще ребята нашего возраста? — Я обвел взглядом улицу из шести домов.

— Ага. Есть, — сказал Вил. — Только она девчонка. И с большим прибабахом.

Солнце уже садилось. Оно почти скрылось за деревьями на болотах. Небо было ярко-красным. На улице заметно похолодало. Я поднял глаза. На небе виднелась бледная луна. Почти полная.

Вил направился к оленьему загону, и я пошел за ним. Он ступал тяжело, словно печатая шаг. При каждом шаге его широкие плечи смешно подпрыгивали. Вил встал у загона и протянул руку через проволочную сетку. Один из оленей подошел и облизал его ладонь.

— Твой папа тоже работает в нашем лесничестве? — спросил он, внимательно разглядывая оленя.

— Нет. Мои папа с мамой — ученые. Они здесь проводят исследования. С этими оленями.

— Странные какие-то олени. — Вил убрал из загона мокрую руку и поднял ее над головой. — Ну вот. Всего меня обслюнявил.

Я рассмеялся.

— Это барасинга, болотные олени из Южной Америки. — Я швырнул Вилу мячик. Он поймал его и бросил обратно. Какое-то время мы развлекались, кидая друг другу мячик.

— Ты был на болотах? — спросил меня Вил. Я не поймал мячик, и мне пришлось за ним бежать.

— Ага, был. Как раз сегодня ходили с сестрой. И мы заблудились.

Вил хохотнул.

— А ты не знаешь, почему их называют болотами Красного жара? — спросил я, кидая мячик свечой.

Было уже совсем темно, я сам с трудом различал мяч. Однако Вил без труда поймал его одной рукой.

— Знаю. Мне папа рассказывал, — сказал он. — Странная такая история… Случилось все это сто лет назад. Или может быть, еще раньше. Тогда здесь еще не было этих домов. А был только город. И все в городе вдруг заболели какой-то непонятной болезнью. Похожей на лихорадку. С сильным жаром. Только это была не обычная лихорадка.

— Все заболели? Все до единого? — уточнил я.

Он кивнул:

— Все, кто хоть раз заходил на болота. Папа рассказывал, что во время болезни у них был сильный жар. И перед глазами плясали красные пятна. Вот почему красный жар. И еще он говорил, что многие умерли.

— Ужас какой. — Я невольно повернул голову в сторону болот. Было уже так темно, что я с трудом различал деревья у края болот.

— А те, кто не умерли от красного жара, стали вести себя очень странно, — продолжал Вил. Его маленькие круглые глазки поблескивали в темноте. — Как будто у них крыша съехала. Постоянно чего-то бубнили себе под нос. Полный бред. Совершенно бессмысленные предложения. Набор слов. И передвигались чудно. Или спотыкались на каждом шагу. Или вдруг начинали ходить кругами.

— Жуть. — Я по-прежнему смотрел на болота. Небо из красного сделалось темно-бордовым. Луна стала ярче.

— Вот с тех пор эти болота и называют топями Красного жара, — заключил Вил и бросил мне теннисный мячик. — Ну ладно, пойду я домой.

— А ты видел болотного отшельника? — спросил я.

Он покачал головой:

— Не-а, не видел. Я про него только слышал.

— А я видел, — похвастался я. — Мы с сестрой его видели. Мы нашли его хижину.

— Круто! — воскликнул Вил. — Ну и чего, вы с ним поговорили?

— Да нет. Какое там поговорили! Он за нами погнался. Страшный такой, лохматый.

— Погнался? — задумчиво переспросил Вил. — А зачем?

— Я не знаю. Мы испугались и убежали.

— Мне уже надо идти. — Вил быстрым шагом направился к своему дому, но вдруг остановился и обернулся ко мне. — Может быть, как-нибудь вместе сходим на болота?

— Ага. Обязательно сходим!

Я ужасно обрадовался, что теперь у меня есть товарищ, с которым можно пойти на болота. Ну и вообще пообщаться… Одному все-таки скучно. А вдвоем уже веселее. Я даже подумал, что здесь, может быть, не так мрачно, как мне представлялось еще сегодня.

Я еще постоял во дворе, глядя вслед Вилу. Дом у него был почти точно такой же, как наш. Только, конечно, без оленьего загона на заднем дворе.

Зато там на заднем дворе были качели, маленькая горка и доска-качалка. Вряд ли для Вила. Наверное, у него есть младший брат, решил я. Или сестра.

Я подумал об Эмили. Наверняка ей будет завидно, что у меня теперь есть приятель. Бедная Эмили… Ей действительно было грустно без этого идиота Мартина, который увивался за ней в Берлингтоне.