Александр Кулешов - Как же быть?

В начале её рассказа он, правда, сам весь горел от ярости. Он готов был убить того толстяка, свернуть шею этой размалёванной Кукки, всех их там растоптать. Но когда услышал, о ком идёт речь, что всё это друзья господина Леви, что он лично приказал извиниться, гнев Лори принял новое направление.

Действительно, что особенного — извиниться… Из-за своей никому не нужной гордости Кенни может пострадать так, что потом ничего уже нельзя будет сделать. Ну какое всё это имеет значение? А она упёрлась. Ох уж эта Кенни!..

Лори понимал, что Кенни права, что с ней хотят поступить подло, да ещё её же унизить подачкой. Он понимал, что она ведёт себя смело и что он так никогда не смог бы поступить, хотя всё его существо протестует. Он понимал, что его длинноногая девчонка Кенни в десять раз сильнее его, мужчины.

Это-то и злило его.

Но он понимал, что если посоветует Кенни извиниться, она просто будет презирать его. А советовать ей настаивать на своём — значит, заведомо обречь её. Так как же надо поступить? Господи, сколько сложных вопросов ставит перед нами жизнь ежедневно! Порой вопросов, на которые нет ответов, порой таких, на которые дав ответ, меняешь весь ход своей жизни. Вся жизнь — это беспрерывная цепь вопросов и ответов Вся жизнь, вся жизнь…

— Ну, так что?.. — повернулась к нему наконец Кенни.

— Что «что»? — буркнул Лори. Но он понимал, что ответить придётся.

— Так как я должна поступить? — Кенни смотрела на него большими серыми глазами. В них не было ничего, кроме искреннего желания найти ответ.

И тот Лори осенило. Он нашёл выход!

— Слушай, Кенни, — горячо заговорил он — двух мнений быть не может, Ты не должна извиняться, Это они должны просить у тебя прощения!..

Кенни быстрым движением наклонилась вперёд я поцеловала Лори.

— Я знала, что ты так скажешь! — воскликнула она торжествующе, словно перед ней была целая толпа, настойчиво утверждавшая противное. — Я просто была уверена…

— Да, — продолжал Лори, нахмурив лоб, — тут всё ясно, Но, Кенни, так просто нельзя решать этот вопрос. Нельзя.

— Почему? — Кенни удивлённо смотрела на него.

— Да потому, что иногда, поступая честно, ты совершаешь нечестность.

— Лори!

— Да-да. Свою гордость ты сохранишь, А метрдотель? Ты надумала про него, про его семью? У тебя всё впереди, а у него старость на носу. И ты, поступая правильно в отношении себя, поступаешь неправильно по отношению к нему.

— Но, Лори…

— Погоди. Иногда надо уметь жертвовать собой. Ты не должна быть эгоисткой. Нет, Кенни, я не представляю, чтобы ты могла думать только о себе.

Кенни нервно кусала губу, её круглое лицо выражало растерянность.

— Слушай, Лори, но ведь я не могу поступиться своей, как ты говоришь, гордостью, справедливостью, что ли, из-за этого. Наверное, он поймёт меня.

— Он, может, и поймёт тебя, но ты не должна допускать этого. Он же старый, несчастный человек.

— Ну, не такой уж он старый и… — возразила Кенни.

— Метр говорил тебе, да ты и сама знаешь, что значит остаться без работы в наше время, а тем более если обременён семьёй…

И Лори произнёс пламенную речь, из которой явствовало, что только чудовище эгоизма может в этой ситуации настаивать на своём, а не бежать тотчас же казниться. Он намекнул на возможность самоубийства метрдотеля, и в этом была бы виновата Кенни.

Кончилось тем, что Кенни расплакалась.

Она вытирала платком глаза, щёки, всхлипывала, нос у неё покраснел, волосы упали на лицо.

— Слушай, Кенни, — Лори обнял подругу, — не реви ты. Ничего страшного не случилось. Что, тебя никогда зря не ругали в школе? А потом ещё учитель требовал, чтобы у него просили прощения. Плюнь ты на это дело. Несправедливости всегда были и будут. Ты же не господин Леви. Нам ещё не раз по морде надают. Да не реви ты, чёрт возьми!

— Не хочу… — всхлипывала Кенни. — Не хочу… раз я не виновата. Палитра противная, задушила бы её…

— Брось ты, ну не реви… — Лори, взяв платок из рук Кенни, сам вытирал ей лицо.

Наконец Кенни успокоилась.

— Ладно, — сказала она, — я подумаю…

— Чего тут думать?

— Нет, Лори, я не могу так, честное слово. Надо подумать. А то, когда я приду к ней извиняться и увижу её противную рожу, я её ещё ударю и меня в тюрьму посадят…

Лори испугался:

— Нет, этого ты не делай! С ума сошла! Лучше уж подумай, до понедельника есть время.

— Вот что, Лори, я знаю! Я честно и откровенно поговорю с метрдотелем. И тогда решу. Правильно?

— Ну посоветуйся, — вяло поддержал Лори, — конечно, надо знать его мнение.