Александр Кулешов - Как же быть?

Сначала Лори подумал, что Феррари шутит. Но, присмотревшись, убедился в том, что старик говорит серьёзно.

— Да, так вот, — продолжал он, — я ревнивец. Это означает, что я совершил преступление в состоянии аффекта, вызванного ревностью…

«Он просто шпарит юридическими терминами, — подумал Лори. — Ну, что ему говорили на суде, то он, наверное, и повторяет всю жизнь».

— А как было дело? поторопил Лем.

— А дело было так, — охотно продолжал свой рассказ Феррари. — У меня была девушка Клара. Хоть ты парень и красивый, — Феррари перешёл на «ты» одобрительно оглядел атлетическую фигуру Лема, — и девчонки за тобой, наверное, гоняются, но такой, как моя Клара, ты и в глаза не видал. Вот. — Он засуетился, полез в какой-то шкафчик, висевший, как и во всех камерах, у изголовья кровати, достал тщательно завёрнутую фотографию, — Вот, — повторил. — Ну, что скажешь?

На фотографии была изображена девушка лет двадцати, в подвенечном платье. У неё было миловидное, но ничем не примечательное лицо. Впрочем, нет, было в нём кое-что примечательное — глаза. Вернее, их выражение. Выражение такой безысходной, отчаянной тоски, что даже Лем проглотил слюну.

— Да, — хрипло сказал он, — красивая девушка.

— «Красивая»! — В голосе Феррари зазвучала жалость, — Красивейшая! Нет такой другой! Я, правда, вот уж скоро шестьдесят лет женщин не видел, кроме неё, — а она намного постарела, ей тоже сейчас семьдесят пять, — но твёрдо знаю; такой другой нет!

И звучала в словах старика такая непоколебимая, такая светлая и глубокая вера, всё лицо его выражало такое восхищение и любовь, что Лем прокашлялся и пробормотал:

— Да, пожалуй, пожалуй, теперь таких не найдёшь, — И он снова, чтобы скрыть смущённо, стал глядеть на фотографию, которую Феррари бережно и нежно держал в своих крепких, цепких пальцах.

Лори попробовал представить себе, смог бы он пятьдесят семь лет любить Кенни, если он в тюрьме, а она на воле? Но пятьдесят семь лет было для Лори невозможным понятием, как возраст галактик или число песчинок к пустыне.

А тем временем Феррари продолжал свой рассказ:

— Парень я тоже был видный, кочергу каминную гнул. Только на кочерге много но заработаешь. А был там один, сынок, с шарабаном, с лошадьми…

«Каким шарабаном? — подумал Лори. — Ах да? ведь это всё было больше полувека назад!»

— … ну, он мою Клару как-то пригласил прокатиться; она продавщицей работала в магазине, а магазин его отцу принадлежал. Поехали, он в лесу остановил и начал целовать её. Она отбивалась-отбивалась, лицо ему поцарапала… А когда обратно вернулись, Клара прибежала ко мне и всё рассказала. «Руки на себя наложу, — кричит, — как он смел, теперь тебе до меня и дотронуться будет противно!» Успокоил я её еле-еле. Уложил спать, а сам пошёл к этому дружку. Пришёл — меня слуга не пускает. Я слугу так легонько взял за руку и со второго этажа во двор выкинул. Вхожу, тот сидит с друзьями — такие же шалопаи, как и он. Вскочили, хотели меня схватить, да куда там! — Феррари широко улыбнулся, — Одним я дверь прошиб, другого, помнится, на шкаф забросил, а потом за главного взялся. Если б полиция не прибежала, убил бы, а так надавал как следует. Он потом год в больнице отлёживался. Но выжил, тоже крепкий был парень. — В голосе Деда звучало искреннее уважение. — Теперь-то уж умер давно, — закончил он задумчиво.

Помолчали.

— А я вот жив! — бодро вскричал Феррари. — Тюрьма, она как консервная банка сохраняет или как холодильник! И Клара моя жива, здорова. Живём дружно, крепкая семья. Только что она там, а я здесь. Ну да нечего. Зато любим друг друга. Она каждый месяц приходит в день свиданий. Да посмотрели бы вы на неё! Такая же красавица, а уж разодета… Деньжат хватает. Свой ресторанчик держит, на машине приезжает, с шофёром. Дай бог жена у меня!

От удовольствия Феррари даже крякнул.

— Как — жена? — удивился Лем. — Вы что, поженились?

— А как же! — Старик опять просиял. — Как меня схватили — ещё до суда, в предвариловке, — мы и обвенчались. Я-то не хотел… Ну куда я ей, тюремный ворон, А она так: или женимся, или я сейчас с моста в воду. Обвенчались. И вот она ко мне скоро шесть десятков лет каждый месяц ходит.

— А сколько длится свидание? — быстро спросил Лем.

— Один час раз в месяц…

Лем схватил ручку, что-то соображая.

— Шестьдесят лет… — бормотал он, — семьсот двадцать месяцев… Это семьсот двадцать часов. Тридцать дней… Так слушайте, Феррари. Получается, что вы как раз прожили вместе полный месяц. Месячное свадебное путешествие. Поздравляю вас с окончанием свадебного путешествия!