Юрий 3банацкий - Тайна соколиного бора

Долго ждать немцев не пришлось. Фашистские танки двигались осторожно, но производили большой шум. Подпустив их к самой засаде, Бидуля первым открыл огонь.

Любовь Ивановна была среди женщин, по-прежнему смотревших на нее с доверием и надеждой. Еще перед боем она известила их о надвигающейся серьезной опасности. Женщины помоложе и старшие ребята вооружились винтовками.

Но Любовь Ивановна приказала всем собираться в дорогу.

Попасть в Безводное болото, окруженное густым кустарником, можно было по узкой открытой полянке. Любовь Ивановна выслала вперед разведку — двух бойцов взвода Бидули. Разведчики возвратились быстро и доложили, что лес, в котором они находятся, со всех сторон окружен немцами. Тогда Любовь Ивановна приказала всем вооруженным занять круговую оборону.

Внезапно налетели гитлеровские бомбардировщики и сбросили на лес бомбы. Столетние сосны с глухим шумом повалились на землю.

…Иван Павлович и капитан Макаров, разгромив немецкий батальон, отступали теперь на следующий рубеж, чтобы организовать там новую засаду. В это время у них в тылу разгорелся бой. Разведчики доложили, что фашисты большими силами окружили лагерь.

Одна рота второго батальона, который подошел к Ивану Павловичу, осталась в засаде, а остальных партизан командир спешно повел на помощь окруженным.

…Немцы готовились всю ночь, чтобы утром с новых позиций начать наступление на лагерь. На рассвете, когда у них все было готово к решающей атаке, на них налетели партизанская конница и тачанки с пулеметами. На небольшой поляне разгорелся ожесточенный бой. Закончился он быстро. Поляна покрылась сотнями трупов в фашистских мундирах. Кольцо окружения было прорвано.

Рота Бидули потеряла в кровопролитном бою более трех четвертей своего состава, но не отступила ни на шаг. Трижды раненый, в последний раз смертельно, Бидуля так и не ушел с поля боя.

Увидев командира, Бидуля попытался было улыбнуться и доложить, что врага он не пропустил, но сразу потерял сознание. Через несколько минут его не стало.

Пулемет Карпенко жил. Стрелял он как-то странно: то заливался сердитыми длинными очередями, то, словно умирая, посылал одиночные прощальные выстрелы. Когда Иван Павлович подошел к пулеметчикам, стрелял только Яков. Он стрелял с перерывами: кровь заливала ему глаза. Карпенко неподвижно лежал на дне окопа. Из кармана его почерневшей от крови рубахи виднелся листок бумаги. Ивам Павлович взял его в руки. Это было заявление: «Если я умру… считайте коммунистом».

Иван Павлович снял фуражку.

Ночью командир решил вывести свой батальон из леса. Но разведчики, действовавшие всю ночь, доложили утром, что выхода из окруженного врагом леса нет. Спасая людей, Иван Павлович и капитан Макаров сами попали в окружение.

Дорогу Лене и Аленке указывали пожарища.

Днем над землей стоял едкий дым; он висел траурным покрывалом над лесами и весенним Днепром. Изредка показывалось печальное солнце. Пылали украинские села, и некому было тушить пожары. Враги озверели. Морозными утрами гитлеровские солдаты грели свои озябшие руки на пепелищах. Отогреваясь в разрушенных селениях, они с нескрываемым страхом поглядывали на леса.

В леса шли и шли фашистские полки и батальоны А обратно ползли забрызганные кровью машины, до самого верха нагруженные трупами и ранеными. В глазах солдат стоял страх. Здесь они видели трупов не меньше, чем на фронте.

…Леня Устюжанин упорно пробирался к городу. Он хорошо понял командира и так сроднился с этой мыслью, что ему временами казалось, будто он сам ее первый высказал. Гитлеровцы будут воевать в лесах, а здесь, возле города, на всех дорогах будут взлетать на воздух их машины, найдут свою могилу танки.

Идти было трудно. Днем по всем дорогам сновали машины, мчались мотоциклисты, а местность была открытая. Хотя и попадались рощицы, но весна еще не успела покрыть их листвою и они просвечивались из края в край.

Их было пять человек. Днем даже такой группой идти было опасно, поэтому передвигались только ночью. С рассветом партизаны прятались где-нибудь в глухом месте. И все же несколько раз на них чуть не наткнулись рыскавшие вокруг немецкие солдаты.

Вдали гремели пушки, мерно строчили пулеметы, и звуки эти то отдалялись и затихали, то раздавались где-то близко, и тогда были хорошо видны вспышки от разрывов снарядов.

Война не прекращалась и ночью. Партизанские группы рассыпались по всему лесу, и немцам сейчас трудно было определить, где фронт, а где тыл, потому что и днем и ночью можно было ждать нападения отовсюду.