Анелюс Маркявичюс - Призраки подземелья

— Ну, я узна́ю, из какой вы школы, — рассердилась продавщица, — я к директору пойду! Он вам покажет, как хулиганить.

Но ребятам эти угрозы показались нежной музыкой. Они, повизгивая от восторга, уже выскакивали из магазина на улицу. Их энтузиазм остыл, когда, остановившись в ближайшей подворотне, они развернули записку, и пять пар глаз впились в нацарапанный Йонасом текст. Перевод с латинского языка, с того самого, что, по словам учителя Пуртокаса, подобен полированному мрамору, отшлифованному бриллианту и каждый раз сверкает новыми гранями своей красоты… Перевод с этого изумительного языка звучал так: «Мои имеющий большую цену ребенок любого пола приходить двор воскресенье вечер четыре день у окно, где лежать прибывать только пунктуальный».

Время, оставшееся до воскресенья, пролетело незаметно.

На школьном дворе вот уже который день было оживленно и шумно. Будто кончились каникулы. Но дело совсем в другом. Сюда приходят ребята, которые никуда не уехали на лето и трудятся, не жалея сил. В это лето комсомольцы решили впервые сами ремонтировать школу. И, конечно, пионеры не могли отстать от старших товарищей.

Самим ремонтировать!.. Это было что-то новое, еще неслыханное, и всем очень понравилось. Оказалось, что молодые руки нужны везде. Кроме самого школьного здания, надо привести в порядок и территорию: поправить забор, разровнять и посыпать гравием двор, спортивные площадки, дорожки, очистить парк… Что делать, как делать, кому делать — решали сами ребята. Уже в разгар работы кто-то предложил снести каменную стену высотой в несколько метров, оставшуюся еще от монастыря, и все сразу увидели, что стена действительно не нужна, что она лишь заслоняет солнце мичуринскому саду. Многие бросили свою работу и уже готовы были расправиться со стеной. Взрослые едва удержали их. В первую очередь более важные дела. А таких «более важных» дел был непочатый край: побелить стены, покрасить окна, двери, отремонтировать парты… Поэтому повсюду слышался стук молотков, шипение размешиваемой извести, шелест щеток.

Ниёле и Ромас вместе с друзьями работали в парке. К сожалению, весь шестой класс был причислен к «малышне». Вначале они сильно обиделись. Но вожатый пообещал, что, когда парк будет приведен в порядок, их класс будет ломать стену. Настроение сразу улучшилось. И ребята быстро и ловко собирали ветки, камни, сгребали мусор, посыпали гравием дорожки.

Ниёле, собирая с девочками хворост, уже давно исподтишка поглядывала на Ромаса, выравнивавшего дорожку. Девочке показалось, что раз или два Ромас тоже посмотрел на нее. Схватив охапку хвороста, она побежала по тропинке, едва не задев мальчика. Ромас по-прежнему старательно работал. Бросив хворост в кучу, она остановилась и сказала:

— Вот еще ямка, Ромас, засыпь.

— Сам вижу, — буркнул он, даже не взглянув на Ниёле.

Девочка постояла немного и убежала. Она почувствовала себя обиженной и ужасно несчастной.

Минут десять она старалась не смотреть в «ту сторону» и, прикидываясь очень веселой, болтала, поддразнивая работавших неподалеку мальчиков. Когда Ниёле снова глянула на дорожку, Ромаса уже не было. А на дорожке серели свежие заплатки только что насыпанного гравия.

У Ниёле сразу же пропало желание смеяться и болтать.

Снова собрав охапку хвороста, она увидела Зигмаса, идущего с ведром за гравием, обогнала его и поторопила:

— Пошли быстрее!

Он не спеша шел по дорожке и легко бы мог догнать и поравняться с девочкой. Однако он вспомнил случай с конфетами и решил, что Ниёле хочет снова выкинуть какую-нибудь штуку. Поэтому Зигмас напыжился, всем своим видом показывая, что у него нет никакого желания беседовать с девочкой. Но Ниёле приостановилась и подождала:

— Ты что отстаешь, ноги болят?

Зигмас догнал девочку, но смотрел на нее по-прежнему с недоверием.

— Дай конфетку, — попросила Ниёле.

Он полез в карман за коробочкой, но тут же спохватился и недружелюбно произнес:

— Ага, дай-дай. Один раз я тебя уже угощал.

— Нет, Зигмас, что ты! Я больше так не буду, — уверяла Ниёле.

Мальчик вгляделся — совсем ни к чему всем видеть, как он угощает девчонок, — и, вынув коробочку, открыл ее.

Ниёле скромно взяла одну конфетку.

— Бери еще! — предложил он. — Бери. Думаешь, жалко?

— Хватит, Зигмас. Не такая уж я сладкоежка! Просто это очень хорошие конфеты. Поэтому я и попросила, а то бы ни за что не взяла.

— Бери, бери еще! — настаивал Зигмас.