Андрей Анисимов - Полет в бездну

– Ах, извините, я не знала, что занято. Затем сделала несколько шагов вглубь и приостановилась. До старухи дошло, что в доме она одна и туалет занимать некому. Сделав столь несложное открытие, бабушка заорала благим матом. Петрищев от страха дернул спусковое устройство. И снова грохот и мрак окутали его и поволокли вниз.

Через секунду он очутился в таком же туалете. Только в нем находилась барышня, приводившая в порядок свой костюм. Увидев Петрищева, барышня округлила глаза и тихо сказала:

– Ой…

Тут уж Петрищев закричал во всю глотку. Неизвестно, чем бы кончилась эта неожиданная встреча с незнакомкой, но Антон схватился за спусковое устройство. Он еще не осмыслил, что с ним происходит, но в глубине сознания отметил, чти спусковое устройство ватерклозета существенно меняет его местопребывание.

Снова грохот и мрак подхватили Петрищева. На этот раз он попал в совершенно иное помещение. Стерильный кафель стен, машинка для сушки рук и катушка с необычайно розовой и мягкой туалетной бумагой указывали, что Петрищев находится в укромном уголке богатого офиса. Несколько минут Антон таился и думал. Но причины происходящего с ним перемещения определить не мог. Тогда молодой человек застегнул брюки, поправил галстук и начал вспоминать все по порядку.

Странности и чудеса начались с самого утра. Петрищев проанализировал события одно за другим, припомнил черный лимузин с седым голубоглазым водителем и свой конфузный момент возле квартиры Вики и сделал вывод, что все это сон. Неприятный, долгий сон, который случается иногда в субботу. Наверняка сейчас больше девяти часов утра, а он дрыхнет. От этого и снится всяческая галиматья. Дело оставалось за малым: надо проснуться!

Петрищев протер глаза. Ом даже подошел к раковине из белоснежного фаянса и, нажав на иноземный рычаг, пустил воду. Рычаг заменял краны с холодной и горячей водой. Антон с такими кранами встречался. Если кран до конца отвернуть вправо – идет горячая вода, влево – холодная. Петрищев умылся ледяной шипящей водой, вытерся нежнейшим шелком туалетной бумаги и опять протер глаза. Сон не прерывался. Оставалось ждать.

«Почему мне так долго снится одно и то же. Не торчать же весь сон в туалете!» решил Антоша и осторожно приоткрыл дверь.

Высунув голову, юноша обнаружил светлый коридор, заканчивающийся решеткой из толстых прутьев. За прутьями виднелась стальная дверь с колесом-ручкой, напоминающей штурвал корабля.

«Это же сейф!» – догадался Петрищев. И только теперь вспомнил, что в доме его подружки первый этаж занимал банк.

Антон прокрался по коридору. В конце имелась лестница наверх. Но путь к лестнице преграждала вторая решетка из таких же толстых прутьев. Антон прошелся несколько раз от одной решетки до другой и хотел повторить проход, когда послышались шаги и шелест колес. Это два служащих катили вниз по специальному желобу тележку с деньгами. Если денег так много и их нельзя потратить – для служащих они превращаются в тяжелые бумажные кирпичи.

В субботу банковский день короче, но служащие Замараев и Пестиков с удовольствием бы уже сейчас обедали в семейном кругу, окруженные верными подругами, детьми и внуками, а не катили бы постылую тележку. Петрищев снова ретировался в туалет и прикрыл за собой дверь. Внезапно пожилых работников сердито окликнул директор:

– Вы тут на лестнице два миллиона потеряли! Надо быть, господа, поаккуратнее.

Петрищев по звуку шагов понял, что рассеянные сотрудники пошли назад, и снова осторожно высунул голову. Перед его изумленным взором предстали деньги. Тугие и толстые пачки, обвязанные банковской лентой и запечатанные в целлофан, горкой наполняли тележку и с трудом помещались в ней. Петрищев потрогал пачки, но работники возвращались, и он вновь шмыгнул в туалет.

Служащие пристроили на тележку еще несколько пачек.

– Ничего мы не потеряли, – проворчал Замараев, – директор докладывает свои темные денежки, а делает вид, будто мы растеряхи.

Пестиков захихикал и добавил:

– Козел. Жульничает с клиентами, а сам из себя благотворителя изображает.

– Ты о сифилитиках? – спросил Замараев.

– О них. Денежки на счет венерического диспансера переводит. Сифилитикам на микстуру, – пояснил Пестиков и зашипел: – Тише, идет…

Антон услышал глухой звук открывающейся стальной двери, но не видел, как тележка с деньгами оказалась за металлическими воротами сейфа, в хранилище. Не видел, как запирался кодовый замок и как директор все это опечатывал. Когда все смолкло и шаги затихли, Петрищев покинул свое убежище. Но деваться было некуда. Кроме туалета в его распоряжении оказалось пространство в двадцать шагов, ограниченное двумя решетками. Антон потрогал решетки, подергал их за прутья, но массивная конструкция даже не задрожала. Петрищев уперся в прутья лбом и ударил их несколько раз. Ощутив боль и не проснувшись при этом, он, наконец, уверился, что не спит. Стало обидно, что вместо того чтобы сидеть за столом, пить вкусный спрайт и есть пироги, которые так здорово печет мама Вики, он торчит тут. Время тянулось ужасно медленно. Хотелось есть. Петрищев решил было закричать, но как объяснить свое появление в банке, да еще возле хранилища? «Пожалуй, так просто и не отпустят», – подумал Антон и, усевшись на корточки, погрузился в прострацию. Непонятный жужжащий звук привлек его внимание. Сначала звук казался далеким. Но постепенно он становился громче. Петрищев привстал и на всякий случай ретировался к спасительным дверям. Продолжая прислушиваться, приложил ухо к правой стене. Стена заметно подрагивала. Звук явно шел справа. Сколько прошло времени, Петрищев не заметил. Как только он позвонил в квартиру Вики, часы на его руке остановились, и запустить их снова Петрищеву не удалось. Сверлящий монотонный вой нарастал, пока кирпичи стены не отвалились и в них не просунулась грязная рука.