Андрей Анисимов - Полет в бездну

– Ты поедешь завтра с нами на дачу? – спросила Маргарита Васильевна у сына.

– Мам, ты же знаешь, завтра у Вики день рождения, – обиженный рассеянностью матери, буркнул Петрищев.

– Да, да… Я забыла, – сконфузилась Маргарита Васильевна и оставила сына в покое.

Петрищев придирчиво осмотрел свой новый костюм. Не попортились ли складки на брюках, не налипли ли пылинки и волоски на пиджак? Убедившись, что выходная пара в порядке, Антон вернул костюм в шкаф и плотно прикрыл дверцы. Затем из нижнего ящика извлек лакированные туфли и, смахнув с них несуществующую пыль, отправил на место. Покончив с одеждой, Антон уселся за письменный стол и включил лампу с зеленым абажуром. Потертая книга с закладкой дожи далась на столе. Книга была старинная, выпущенная, скорее всего, еще до войны с немцами, и называлась «Основы математики в применении к естествознанию».

«Если мы попытаемся установить закономерности более общего порядка, – прочитал Антон и забросил в рот жвачку, – то, установив известные гипотезы о соотношениях между дифференциально малыми элементами исследуемых величин, получаем искомую связь в виде дифференциального уравнения, проинтегрировав которое мы найдем выражение искомой закономерности». Текст становился все более увлекательным и захватывающим. Петрищев не заметил, как досидел до полуночи.

Только внезапное чувство голода заставило Антона оторваться от книги. Родители давно спали. Они намеревались проснуться с рассветом и выехать из города, пока машин мало и на улицах нет пробок. Петрищев на цыпочках проследовал на кухню. На столе стояла ваза из плетеных ивовых прутьев, полная аппетитных слив. Но Антона сливы не прельстили. Он открыл холодильник, достал пакет с кефиром и сыр, отрезал тонкий кусок белого хлеба и уселся ужинать. Залив немного воды в быстрозакипающий чайник, включил его. В доме Петрищевых электроэнергию экономили и много воды в чайник не заливали. Закусив, Антон старательно вымыл за собой посуду и покинул кухню. Вернувшись в комнату, он подумал, что заниматься больше не стоит, иначе завтра на пирушке у Вики захочется спать. С сожалением отметив закладкой недочитанную страницу, Петрищев улегся в кровать и мгновенно уснул.

Солнце субботним утром встало в положенное время. В восемь тридцать Антон проснулся. На первый взгляд ничего необычного не случилось – молодой человек выспался. Но Петрищев по выходным просыпался в девять. Поглядев на часы, юноша зевнул и прилег было доспать положенное время. Но внутри все напряглось и зазвенело. Он вскочил с постели и, подпрыгнув, побежал в ванную. Такого с ним тоже раньше не случалось. Антон делал все размеренно и никогда не скакал по квартире как заяц. Родители давно укатили на дачу. Продолжая подпрыгивать, Антон умылся и поскакал на кухню. Сливы по-прежнему с верхом наполняли вазу. Но если вчера Антоша их не заметил, то сегодня сразу положил пару сливин в рот. Потом еще и еще, и так до тех пор, пока ваза не опустела, оголив плетеное ивовое донышко. Лишь одна сиротливая фруктина затаилась на краю вазона. Завтракать теперь не имело смысла. Антон вернулся в комнату и потрогал джинсы и свитер. Вчерашняя одежда подсохла, и Петрищев вполне бы мог бы в ее облачиться. Однако вместо этого он открыл шкаф, извлек выходной костюм с галстуком, достал из ящика белую сорочку и через несколько минут превратился в денди. Галстук с перламутровыми блестками на темно-синем фоне необычайно шел к его пегой шевелюре и круглому лицу с заметной конопатостью в области щек и носа. Оглядев себя с разных сторон в зеркало, Петрищев вышел из спальни. Внутри юноши продолжала звучать бодрая мелодия. Видимо, она и сделала поведение Петрищева необычным и странным. Само по себе желание приодеться сегодня было оправданно: Петрищев приглашен на праздничный обед по случаю семнадцатилетия подруги. Странным было другое. До обеда оставалась уйма времени. Никогда раньше он бы не облачился в выходной костюм так загодя. И уж вовсе выходило за всякие рамки то, что Антон Петрищев покинул квартиру, не застелив собственную постель.

Очутившись на улице, Антон двинулся вперед целеустремленным шагом, словно сегодня был вовсе и не выходной, а самый что ни на есть рабочий день и Петрищев опаздывал на важное совещание. Антон шел, сам не зная куда. Ноги пронесли его по Большой Никитской, мимо легкомысленного памятника Петру Ильичу Чайковскому, мимо Манежной площади со всеми чудесами гениального Зураба Церетели, мимо громады здания гостиницы «Москва». Вот Петрищев развернулся и оказался на Тверской. Позади остался бывший Музей Революции, то бишь Английский клуб, и удалой поэт Маяковский, победоносно взирающий на Триумфальную площадь, совсем недавно носившую его имя. Антон миновал Белорусский вокзал, до которого у новых дизайнеров пока не дошли руки, и знаменитый стадион «Динамо», как и все стадионы превращенный в торговые ряды. Дальше следовал Сокол с его небоскребом Гидропроекта и очаровательной церковью за станцией метро.