Евгений Митько - Бумбараш

Левка призывно размахивает высокими шнурованными ботинками и кличет к себе молодицу.

Но та вдруг уткнулась лицом в плетень и громко заплакала. Ребятишки прижались к матери.

— Чего разревелись? — растерянно развел руками Бумбараш. — Мы — красные! Мы не тронем!

— Мужика у ей убили… Бандиты… — зашамкала беззубым ртом старуха. — Сына моего… Позавчера… — И тихо забормотала себе что-то под нос.

Левка соскочил с телеги и, схватив молодицу за плечи, повернул к себе:

— Жертва, значит? Бери! Получай! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Выдернул из реквизированного барского имущества малиновый бархатный халат:

— Пользуйся! Помни революцию!

Поверх малинового халата Левка набросил на молодицу полосатый шерстяной плед. Шаль с бахромой — тоже ей. Жилет, скатерть, бальное платье — Левка наваливал на молодицу вещи, и скоро ее за ними не стало видно. А он разошелся — наваливает и наваливает.

Молчаливо и, похоже, одобрительно кивал ему с телеги Бумбараш, который тоже жалел молодицу.

Пожилой красноармеец положил на плечо Левке руку и указал на притихших крестьян:

— Про них вспомнил?!

Вслед за словами пожилого красноармейца из толпы крестьян раздались недовольные голоса:

— Хватит ей добра! Нам не достанется!

— Будто у ней одной мужика убили?!

Телега заскрипела и покатила к соседнему двору, где ее дожидалась еще одна бедняцкая семья.

Ноги в рваных солдатских ботинках и чиненных-перечиненных сапогах, башмаки, перевязанные проволокой; лишь изредка встречаются сапоги и ботинки в сносном, терпимом виде. Но большинство «просят каши».

Так обута четвертая рота — красноармейский отряд особого назначения по борьбе с бандитизмом.

Командир роты Сергей Чубатов перед строем.

А вокруг строя — счастливые крестьяне, все в обновках. Разгуливают. Один во фраке и лаптях. Другой в цилиндре, но босиком, третий в полосатом пиджаке…

Сергей Чубатов обвел усталым взглядом своих орлов и вздохнул.

— Самая тяжкая из всех работ на порабощенной буржуйским игом земле — это воевать! Трудно, хлопцы! Особливо, когда ты не одет, не обут, как тот портовый босяк. А впереди — не мед с яблоками! Придется, эх, придется не раз еще давить белогвардейскую сволоту в том или ином мерзком обличье! В последнем, разгромленном нами бандитском гнезде нашлась некоторая обувка, сгодная для мужчинской ноги. Хоть не форменная, зато в целости, а также малоношенная!

Пожилой красноармеец шепнул соседу:

— Так это ж кому достанется? Почитай, никому.

— Вот что, мои хлопцы, — продолжал Сергей Чубатов. — Почти всем одинаково требуется обувка, а вы сами видите, в каком она жалком количестве. Двадцать девять пар! В то время когда мы имеем в роте восемьдесят процентов поголовно разутых! А потому я отберу из вас тех, у которых обувные дела совсем поганые, а они метнут промеж собой жребий!

В строю разом заговорили; каждый предлагал свой способ дележа.

— Зачем отбирать? Пускай все тянут жребию, коль равенство!

— Да ты, командир, в открытую выдавай! Будто не видишь, у меня одного башмака вовсе нету!

— Заткни глотку, черт! Куда его дел? Еще вчера был!

— Вчера был, а сегодня совсем разорвался!

— Брешет, а потому дать ему в рыло, сукину сыну!

Сергей Чубатов прикрикнул:

— Ладно там! Как сказал, так и будет!

Он остановился возле молоденького красноармейца в рваных опорках, спросил:

— А холявы где?

— Мыши съели, — ухмыльнулся красноармеец.

— Выходь для жребия! — приказал Сергей Чубатов.

Оглядев ноги Левки Демченко, он остался доволен его обувью и прошел мимо.

— Меня пошто пропустил? — крикнул вслед Левка.

Сергей Чубатов обернулся на его голос, но отвечать не стал.

Потом в раздумье постоял перед Бумбарашем. Но и его не стал вызывать для жребия…

Бумбараш смолчал.

Но Левка не утихомиривался.

— Революция — она для полной и окончательной справедливости делалась! Мы с Бумбарашем то бандитское гнездо надыбали — и нас же обходят! В штабах небось поодетые-пообутые! По три комплекта имеют! Где же после этого всеобщее революционное равенство?!

— Довольно, Демченко! — оборвал его Сергей Чубатов.

— Пропади я пропадом, если не токмо в наряд, а хоть куда пойду! — выкрикнул Левка.

— Пойдешь, куда команда будет, — спокойно сказал Сергей Чубатов и остановился возле следующего бойца.

Тот был в драных лаптях и обмотках.

— Выходь к жребию! — скомандовал Чубатов.

Но красноармеец не сдвинулся с места. Свое нежелание выходить он объяснил так: