Евгений Митько - Бумбараш

«…Бумбарашка! Да ты живой, чертяка этакий!

…Да ты не печалься! Придет пора, выдаст тебе комячейка жену покраше Варьки! Дворец на каждую семью построим! С паровым отоплением! А завалинки из кафеля! На балконе чай с лимоном будешь пить-распивать!»

Печально стояли вокруг затопленные паводком березы. Будто тоже слушали голос Яшки — обидный укор Бумбарашу, его израненной совести:

«…А ты научи нас! И пойдем вместе бороться за такую жизнь, чтобы…»

«…С бандитами не пью!»

Под вечер, понурив голову, Бумбараш сидел у костра. Думал, вспоминал недавнее, терзался душой… Вздохнул.

— Эх, Яшка, Яшка!

Потом потянулся к каске, в ней давно уже закипела похлебка…

Чернявый расхристанный парень появился невесть откуда. Скалил неровные зубы.

— Оставь малость!

Бумбараш вскакивает. Толстая ветка оказалась под рукой. Он замахнулся.

— Ни с места! — весело заорал чернявый. — Руки вверх!

Бумбараш увидел над его давно не чесанными патлами занесенную руку, а в руке бутылочную гранату, поднятую вполне угрожающе… Бумбараш вдруг повел себя странно: уселся безмятежно, даже в каску заглянул и похлебку попробовал.

Парень нахмурился.

— Чего руки не поднимаешь?

Бумбараш молча и загадочно улыбался.

— Чего ржешь? Смешно, да? — спросил парень.

На два вопроса Бумбараш дал один ответ:

— Потому рук не поднимаю и смеюсь, аж ржу, что скрозь твою гранату луна видна. Как скрозь однотрубную биноклю!

Теперь настала очередь улыбнуться свирепому парню. Он присвистнул и поглядел на свою гранату с досадой.

— И верно, пустая. Даже порожняя. А я, Левка Демченко, только разглядел… — медленно произносит парень, желая завести знакомство.

Потом Левка Демченко поет:

А наутро они шли по дороге. Спорили.

— Разнесем гада — и все дела! Вместе с его мукомольней и награбленным добром! — горячится Левка.

— Нет, — возражает Бумбараш. — Одного его я и сам мог укокошить! Банду бы завлечь!

— Если всю банду — тогда надо приставать до красных, — говорит Левка.

— Мне до красных нельзя, — качает головой Бумбараш.

— Вот видишь, чего получается! И банду тебе охота завлечь и до красных идти неохота…

Бумбараш молчит.

— Из-за шинели, да? — допытывается Левка. — Но не все же красные — рыжие командиры.

— Видать, не все, — соглашается Бумбараш. Он решился. — Была ни была!.. Зови красных! Я в погреб сяду, мельник свой мешок над крышей вывесит, банда нагрянет, а ты тут как тут с эскадроном!

Уж лучше я в погреб сяду! — горячится Левка. — Я ж их голыми руками возьму!

— А мне к красным идти? — спрашивает Бумбараш. — Нет уж!

И опять они спорят, пререкаются…

— Подтянись! Шире шаг! — доносится команда, и они скатываются в овраг.

Пыль катится по шляху. Идет четвертая рота.

Впереди на коне — красный командир Сергей Чубатов; замыкают строй единственное в роте малого калибра орудие и полевая кухня; в ней что-то варится — стелется по шляху дымок.

Из оврага осторожно выглядывает Левка.

— Мясо варится… — по запаху определяет Левка. И смотрит на Бумбараша — Может, пристанем?

— Сперва погляди, нет ли среди них рыжих… — просит Бумбараш.

Левка вглядывается в красноармейский строй четвертой роты.

— Брунеты… два блондина… повар лысый, а на колесах мясо варится… Подойдем?

— Давай, как договорились, — говорит Бумбараш.

— А вдруг тот рыжий встретится? — спрашивает Левка. Он испытующе смотрит на Бумбараша.

— Что поделаешь, — разводит руками Бумбараш, — зато сполна рассчитаюсь за Яшку!

Строй четвертой роты, миновав излучину оврага, ушел далеко вперед. Левка и Бумбараш вышли на дорогу. Прощаясь, они пожимают друг другу руки.