Олег Шмелев - Три Черепахи

– Давайте на заднее… Попросторнее…

Машина выскочила на шоссе и покатила к Москве.

– Номер в гостинице вам забронирован, – сказал Басков.

– Где?

– «Будапешт».

– Это хорошо… Недалеко… – Серегин имел в виду, что недалеко от Петровки, 38. – Живал там…

– Значит, сейчас прямо туда, а завтра, – начал было Басков, но Серегин мягко перебил его:

– А что мне там делать? Сколько сейчас по-московски?

– Ровно пятнадцать.

– Вот видите, я на запад летел, четыре часа выгадал. Надо употребить их на пользу. – Он показал Баскову свои наручные часы, на которых часовая стрелка упиралась в цифру семь, – Кстати, переведем-ка их.

– Но вам отдохнуть не мешает. Серегин провел тыльной стороной руки по подбородку.

– Не устал… А вот щетинку срубить действительно не мешает. Я ведь брился, если по-московски, в три часа ночи, а по-нашему в семь утра.

Басков предложил:

– Знаете что, Анатолий Иванович, поедемте ко мне. Сын на даче, жена на работе. Побреетесь, перекусим малость, машина нас подождет…

Серегин согласился:

– Ну что ж, годится.

– На Новослободскую, Юра, – сказал Басков шоферу.

Басков понял, что с полковником Серегиным ему работать будет легко и просто.

… На бритье и обед ушло полчаса.

– Ну пора зарплату отрабатывать, – сказал Серегин, вставая из-за стола. Спасибо за хлеб-соль.

– С чего начнем?

Серегин кивнул на груду тарелок в раковине.

– Посуду помыть надо.

– Жена управится.

Серегин серьезно посмотрел на Баскова.

– Я хотел бы взглянуть на пострадавшего.

– Там ведь, Анатолий Иванович, лицо – в крошку.

– Имею в виду наколку…

Без четверти шесть они, одетые в белое (даже ноги в белых полотняных бахилах), вошли в палату, где лежал пострадавший. Нет, лежал – сказано неправильно. Он был подвешен в воздухе на некоем, подобии гамака, растянутого между четырьмя никелированными металлическими стойками. Обритый череп блестел, как старый пожелтевший бильярдный шар. Укрытое до пояса простыней тело с обнаженным торсом было обвито разноцветными эластичными трубками, тонкими, как телефонный провод, и толщиной в мизинец. Трубки и трубочки змеились от ног из-под простыни, от рук, лежавших вдоль тела. Три трубочки, короткие, как стержень шариковой ручки, торчали из того запекшегося месива, которое должно было называть лицом, – две на месте ноздрей и одна на месте рта. В изножье стоял пульт, напоминавший приборную панель автомобиля, на нем горели красные, желтые, зеленые глазки индикаторов. В углу, подобный торпеде, тяжко утвердился голубой баллон с кислородом. Пахло лекарствами и чуть ощутимо кровью.

В общем, зрелище было не для слабонервных. Но те, кто пришел сюда сейчас, видали, увы, и не такое. Они были невозмутимы.

Серегин обернулся к сопровождавшему их доктору и тихо, словно боясь разбудить спящего, спросил:

– Можно мне поглядеть?.. Левую руку…

– Больше всего мы боимся инфекции, – так же тихо ответил доктор. – Но вы почти стерильны… Только недолго…

Серегин приблизился к гамаку, присел на корточки и посмотрел на запястье левой руки казавшегося бездыханным человека – он лежал левым боком к вошедшим.

Синяя черепашка величиной с грецкий орех, с пан цирем в клеточку, как шахматная доска, с затушеванными всплошную лапами, головой и хвостиком, ползла от кисти к локтю по лимонно-желтой, истончившейся коже.

Серегин поманил доктора и Баскова.

– Прошу вас, на минутку. – Они подошли, наклонились.

Серегин показал на полусжатую левую кисть пациента и сказал доктору:

– Мне надо посмотреть на указательный палец.

– Это нетрудно, – сказал доктор и расправил кисть.

Серегина интересовала первая фаланга указательного пальца.

– Вот, видите шрамик? – прошептал он Баскову. На первой фаланге белела тонкая нитка шрама, скобой охватывавшая палец от основания ногтя до центра подушечки.

Доктор пригляделся внимательнее и сказал:

– Очень давняя травма. Вероятно, в детстве. Серегин выпрямился, довольный:

– Совершенно верно, доктор. Это было еще до войны. Спасибо, мы пошли.

В коридоре Басков спросил у доктора:

– Как он?

– Вы знаете, будем надеяться на лучшее. Очень здоровое сердце.

– В медицинском заключении есть печальные выводы…

– Относительно паралича и прочего? – уточнил доктор.

– Да.

– Сейчас невозможно предсказать, но, видите ли, в нашей практике бывали случаи и тяжелее, однако все постепенно компенсировалось.

– Благодарим вас, доктор…