Чарлз Тодд - Поиски в темноте

Ратлидж вернулся к машине и нажал на клаксон. Раз, потом другой. Вдали замычали коровы. Он снова нажал на клаксон. Через какое-то время из сарайчика выглянул человек в рваном комбинезоне. Высокий, жилистый, с короткими седыми волосами и дубленым морщинистым лицом. Трудно было определить, сколько ему лет. Пятьдесят? Ратлидж решил, что больше.

Когда старик осторожно засеменил к Ратлиджу, тот решил, что ему ближе к семидесяти.

— Заблудились, что ли? Ваши новомодные автомобили — не то что лошади. У лошади есть чутье, какого нет у вас!

От старика разило пивом и смесью конского навоза и сухой земли.

Ратлидж непринужденно ответил:

— Моя фамилия Ратлидж. Я помогаю местным полицейским выяснить судьбу одной молодой женщины, которую нашли убитой в нескольких милях отсюда…

— Вы не местный, — догадался старик, прикрывая глаза козырьком от солнца и глядя Ратлиджу в лицо. Под ногтями у него была земля, подбородок зарос щетиной. Наверное, он вообще не понимал, зачем человеку бритва.

— Да. Я из Скотленд-Ярда.

— Ха! Из Лондона, значит? — Фермер сплюнул себе под ноги. — Нашему Труту помощь не помешает. Только и знает, что блудить, не умеет руки держать при себе. Да и спиртное не держит! — Старик говорил громко и презрительно. — Тоже мне констебль! — Он смерил Ратлиджа оценивающим взглядом. — А говорили, что убийцу уже поймали.

— Мы не знаем, того ли поймали, мистер… — Ратлидж многозначительно замолчал.

— Джимсон. Тед Джимсон, — не сразу ответил старик. Он по-прежнему пытливо смотрел на Ратлиджа.

— Давно вы здесь работаете?

— Здесь-то? Да почитай всю жизнь! А при чем тут убийство?

Ратлидж рассеянно, как будто интересовался этим исключительно из любопытства, сказал:

— Насколько я понимаю, миссис Уайет была здесь пятнадцатого августа около одиннадцати часов и почти до вечера? Она ухаживала за больной телочкой…

Джимсон задумался:

— Пятнадцатого, говорите? Да, помню, правда, была. Телочку пришлось выпаивать из бутылки и согревать. Мы не могли себе позволить потерять ее — ведь столько пришлось выложить за быка! Она почти до четырех часов здесь пробыла, все обхаживала телочку… Вот что я вам скажу: хоть она и француженка, а за скотиной ходить умеет! — Судя по всему, он сам не знал, что думать о своей хозяйке.

— А где в это время были вы?

— Валялся в постели да ждал, пока слуги подадут мне завтрак! А вы что думаете? Работал, где же еще! Тут ведь не только доить да прибирать надо. На сеновале половицы сгнили — надо было заменить. Потом я копал картошку и чинил загородку в курятнике, чтобы куры не разбежались…

А Аврора сказала, что старик простудился…

— Вы видели миссис Уайет с того места, где работали?

— Телочку-то держат не на сеновале и не в курятнике!

— А она могла вас видеть?

— Вряд ли, но она наверняка слышала, как я стучал молотком на сеновале. А вам зачем? Думаете, я помогал убийце?

Старик держался напряженно. Он вроде и не обманывал, но и всей правды не говорил… Интересно, до чего он готов дойти, защищая Аврору… или Саймона Уайета?

— Я должен выяснить, кто где был в тот день. Люди часто сами не понимают, что они — свидетели. В тот день миссис Уайет приехала сюда на машине или пришла пешком?

— Приехала. Я видел ее, когда она ехала по дорожке. Она помахала мне, когда вышла. Но мне показалось, будто ей не хочется говорить.

— Она долго здесь пробыла? И была все время или куда-то уезжала?

— Чего не знаю, того не знаю. И на часы я не смотрел.

— Значит, миссис Уайет ухаживала за больной телочкой и пропустила обед?

— Мне-то откуда знать? Сам-то я проголодался, когда починил загородку в курятнике, но разрешения отлучиться на обед я у нее не спрашивал!

— А ей вы не предложили пообедать?

— Да что вы, нет! То, что я стряпаю, вряд ли пришлось бы хозяйке по вкусу! — Старик пришел в ужас. — Бекон, сыр, да еще с луком!

Настоящий крестьянский обед. Но французы берут те же простые ингредиенты, добавляют яйца и пряные травы и готовят омлет. Ратлидж подумал: все дело в привычке.

— Вы уверены, что ни миссис Уайет, ни машина не уезжали начиная с того времени, когда она приехала, и до того времени, когда она уехала? С одиннадцати, скажем, и до четырех?

Старик прищурил водянистые глазки:

— Я не видел, как она уезжала… Знаю, что она заходила в дом умыться, потому что ее сапоги стояли у двери кухни.

— Вы хотите сказать, что между одиннадцатью и четырьмя она никуда отсюда не уезжала, иначе вы бы не увидели, как в четыре она заходила в дом? — Ему показалось, что добиться от Джимсона прямого ответа не удастся.