Чарлз Тодд - Поиски в темноте

— Нет, спасибо. Лишние люди будут только путаться под ногами. Если поиски, которые ведет Хильдебранд, до сих пор ни к чему не привели, дополнительные люди — к тому же не местные — ничем не помогут. — Он налил себе еще супа, отрезал хлеба и обнаружил под крышкой кусок сливочного масла.

— Детей не найдут, — сказала Элизабет. — Я это знаю. Вы это знаете. Но Хильдебранд настаивает, что должен найти их. Я говорила сегодня со священником в Синглтон-Магна, мистером Дрюсом. По-моему, надо заказать надгробный камень… Отец предложил перезахоронить ее в Лондоне. Он очень тяжело воспринял смерть Маргарет, уверяю вас. Десять лет… за такой срок привыкаешь к человеку, что неудивительно. Я и сама была очень близка с ней.

Ратлидж молчал, позволяя ей продолжать говорить что ей хочется.

— Мистер Дрюс пришел в замешательство. Ему, конечно, внушили, что погибшая — миссис Моубрей, и, по-моему, ему не очень хочется что-то менять в книге записей. Я сказала ему, что во всем виноват инспектор Хильдебранд — он поспешил. — Элизабет наклонила голову и криво улыбнулась. — Он совершенно очарован мною, но считает, что я не должна выражаться так прямо. Конечно, мне в глаза он ничего не сказал, но я подслушала его разговор со здешней дежурной после того, как он весьма галантно проводил меня до «Лебедя». Представьте, всю дорогу он держал над моей головой зонтик, а сам вымок до нитки! Воображаю, как разозлится его жена!

Ратлидж неожиданно подумал: жена священника вряд ли узнает о том, что произошло. Элизабет Нейпир приняла очень соблазнительную позу, чуть наклонившись вперед. На ее волосах плясали отблески пламени камина; Ратлидж уловил слабый аромат гелиотропа.

— Отец говорит, если местные полицейские начнут чинить вам препоны, достаточно одного слова, и он вам поможет… Он дал понять вашему суперинтенденту: он надеется, что вы выясните, из-за чего погибла Маргарет.

Ратлидж неожиданно разозлился и на саму Элизабет, и на ее отца.

— Спасибо, постараюсь во всем разобраться… Спасибо, — сказал он, понимая, что Элизабет ждет от него изъявления благодарности. Может быть, ей приятно чувствовать себя полезной или она передает волю отца?

— Что вы думаете об Авроре Уайет? — спросила вдруг Элизабет, меняя тему, как опытная хозяйка светского салона. Ратлидж понял, именно это интересует ее больше всего. Она встала, собираясь подлить ему чаю, намекая, что дает ему возможность ответить — пусть хотя бы из вежливости.

— Я о ней не думаю, — ответил он. — Моя задача — найти оставшихся членов семьи Моубрея, если они существуют в природе, и выяснить, какую роль во всем произошедшем сыграла Маргарет Тарлтон. Кстати… Мне бы хотелось кое-что узнать о ней — не как о вашей секретарше, а как… о человеке, как о женщине.

— Вы очень ловко умеете менять тему! Почти как дядя моей матери — он замечательно умел скрывать свою забывчивость! — беззаботно произнесла она, словно смирившись с его отказом. — По-моему, Аврора вскружила вам голову с такой же легкостью, как и Саймону, и моему отцу! Знаете, она ему нравится. Он говорит, если бы французская армия состояла из солдат, хотя бы наполовину таких же храбрых, как Аврора, мы бы выиграли войну три года назад.

— Своих лучших людей они потеряли в самом начале, — ответил Ратлидж. — А остальные потеряли присутствие духа.

— И за их устаревшее оружие и глупых генералов пришлось расплачиваться нам! Хотя и у нас хватало некомпетентных полководцев! Не стану скрывать, я не готова была полюбить Аврору. И тем не менее она мне неожиданно понравилась. Я восхищаюсь ее невозмутимостью. Сама я не умею вовремя остановиться и вечно болтаю лишнее… Вполне понимаю, почему в нее влюбился Саймон. И почему он разлюбил меня!

— Война творит с людьми странные вещи, — сказал Ратлидж, намеренно прибегая к банальности и гадая, удастся ли ему снова навести разговор на Маргарет.

— Саймона война определенно изменила, — задумчиво ответила Элизабет. — Сегодня я просто испугалась. Он стал… беззащитным, хрупким. Раньше он не был таким! Он не знал, что такое поражение, ни в чем не сомневался, смотрел только вперед… Именно за эти качества я любила его. Он был очень уверен в себе. Не из-за высокомерия. Он просто точно знал, чего хочет, и шел по избранному пути. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. — Она повертела в руке чайную ложку. — Я спросила Аврору, заметила ли она… в конце концов, она ведь не знала Саймона до войны, могла и не заметить, как сильно он изменился. Но она ответила: «Он ужасно напуган». — Помолчав, Элизабет задумчиво продолжала: — Вот с чем я никак не могу смириться. Сколько я себя помню, Саймон никогда ничего не боялся… Ничего и никого!