Чарлз Тодд - Поиски в темноте

— У меня еще есть дела. Где вас искать, дома или здесь? — С Генри он еще не закончил, но сейчас не время расспрашивать его. Генри может подождать… а Саймон — нет.

— Наверное, здесь. Когда мне не спится, я прихожу сюда, чтобы подумать. Отец всегда надеялся, что я стану приходским священником. И отец Саймона надеялся, что он попадет в парламент. Но война поставила на их надеждах крест, верно? Наверное, поэтому мне часто не спится. Я чувствую себя виноватым, потому что я не тот человек, каким мог бы стать.

Горькое замечание, но Генри как будто принимал свою жизнь стоически, независимо от того, как ко всему относилась его мать. Как будто он все знал и старался получше укрыть ее от правды. Миссис Долтон уверяла, что сын постепенно выправляется, что она замечает в нем улучшение. Наверное, от ее слов ему не раз делалось больно. Шрам оказался очень глубок. Рана затянулась, а поврежденный мозг уже не может исцелиться…

Ратлидж кивнул и ушел; его шаги снова гулким эхом отдавались в тишине. Генри крикнул ему вслед:

— Если увидите Саймона, не пугайте его. Сначала пусть закончит то, что он делает. Вы обещаете вести себя осторожно?

— Да, я запомню. — Но Ратлидж считал, что Саймон сейчас не в забытьи. Напротив, он прекрасно понимает, что делает.

Ратлидж вышел к машине, завел мотор и быстро поехал на ферму. Было очень темно. Машину он оставил у ворот, а сам быстро зашагал в густой темноте по ухабистой дорожке, ругаясь, спотыкаясь о колдобины. Здесь можно и ногу сломать… и что тогда делать? Джимсон не услышит криков о помощи!

Дойдя до дома, он осторожно обошел его кругом, держась по возможности в тени. Но он нигде не увидел света и не заметил присутствия Саймона Уайета. Ни в доме, ни во дворе. Хэмиш у него в подсознании был начеку; он настороженно следил за происходящим.

Ратлидж вошел в амбар и сразу увидел, что лошадей вывели. Даже кота нигде не было видно. Он быстро и бесшумно прошел по пустому, пыльному проходу к задним дверям и увидел, что коровы, которых обычно ночью держали в загоне за амбаром, пасутся в поле. Он увидел их — призрачно-белые пятна на фоне темного пастбища. На обратном пути он заметил, что дверца курятника стоит нараспашку, а куры разбежались, примостились на перевернутых телегах и на крышах хозяйственных построек.

Он вернулся к амбару, размышляя о том, что здесь могло произойти. Хэмиш предлагал самые очевидные версии.

И вдруг среди наваленного сена на сеновале расцвел желтый шар огня, яркий, как солнце. Он увеличивался с пугающей скоростью.

Саймон поджег амбар!

Ратлидж побежал; шаги его приглушала утоптанная земля; он слышал эхо от мощеной дорожки. Он обшаривал глазами конюшню, амуничную, сеновал. Осматривал все углы, хотя времени уже не оставалось. Он закашлялся от густого, едкого дыма и почувствовал, как ожгло спину, когда его лизнуло пламя. Спотыкаясь, он бросился к ближайшей двери, но тут же развернулся, заметив что-то у подножия одной из прочных дубовых балок, которые поддерживали крышу сеновала. Оно было в тени балки почти невидимое, черное на черном, но огонь плясал на серебряных застежках чемодана. Его бросили там, где пламя будет самым жарким — рядом с балкой, которую огонь пожрет целиком и в конце концов расплавит даже металл.

Что бы Хильдебранд ни подумал завтра, улика сгорит. И подозрение по-прежнему будет падать на Аврору. На что рассчитывал Саймон? Чего он хочет, спасти жену или отправить ее на виселицу?

Хотя Хэмиш приказывал ему все бросить, Ратлидж кинулся назад, в дым, мрачный, черный, и схватился за ручку чемодана, прикрывая другой рукой глаза. Шляпа, наверное, тоже здесь? Он стал шарить рукой по полу и споткнулся. Глаза заволокло дымом; он забыл, куда нужно идти. Он очутился в пекле. На него словно упала завеса, которая душила его, ослепляла, окутывала, как плащом, высасывала его волю. Хэмиш кричал на него, приказывал немедленно бежать!

— Саймон! — крикнул Ратлидж, сразу сообразив, что огонь уничтожит не только амбар и чемодан, но и человека. В горле сразу запершило. — Саймон!

Но ответа не последовало. Ратлидж понимал: еще несколько секунд — и он сам окажется в ловушке. У него в голове бесновался Хэмиш. Повсюду занималось сено. Он слепо пошел куда-то. Неожиданно он преодолел огненную завесу. Сначала он ударился о стену, потом почувствовал приток воздуха. Наконец, спотыкаясь, он вышел из двери. Судорожно кашляя, он подбежал к черному ходу дома и замолотил в дверь. Когда пламя разгорится во всю мощь, спасения не будет и в доме.