Клод Изнер - Всюду кровь

Ему хотелось как можно скорее со всем покончить. Расставить все по местам, убрать, избавиться от грязи. Разбирая завалы, складывая то, что следовало выбросить, и отбирая то, что еще можно было спасти, он попытался взглянуть на происшедшее философски. Это всего лишь старые книги, они почти ничего не стоят. Он купит новое одеяло, найдет пластинки на блошином рынке. И все же, обнаружив разорванную на мелкие кусочки фотографию матери, Миро почувствовал, что не может больше сохранять спокойствие.

Миро тяжело дышал, грудь раздувалась, подобно кузнечным мехам. Добравшись до ванной, он встал перед зеркалом. Глаза покраснели и опухли, по лицу, заросшему двухдневной щетиной, ручейками стекал пот. Миро слабо улыбнулся своему отражению в зеркале и высыпал в стакан для полоскания рта пакетик шипучего порошка. Глядя на пузырящуюся жидкость, он вдруг осознал всю нелепость своего положения. Миро не был мстителен и потому не понимал, как можно так сильно кого-то ненавидеть. Кроме того, он никак не мог взять в толк, кому он так досадил. Нелли? Шарлин Кросс? Амели Ногаре? Всем им вместе?

Совершенно растерянный Миро неподвижно стоял у раковины. Три женщины ткали вокруг него паутину, в которой он с каждым днем все сильнее запутывался. Все свидетельствовало о том, что кто-то всерьез решил свести с ним счеты, однако Миро никак не мог обнаружить в происходящем хоть какой-то смысл.

Месть?

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от этой ужасной мысли. Черт тебя возьми, Нелли, чего ты от меня ждешь? Почему ты пытаешься столь сложным образом сообщить мне имя убийцы? Почему не можешь сама обратиться в полицию? Тебе грозит опасность?

Мысли с бешеной скоростью завертелись у него в голове. Нужно поговорить с ней, объясниться. Он набрал ее номер. Никого. Автоответчик выключен. После того как он повесил трубку, гудки еще долго продолжали звучать у него в ушах.

Миро попытался отвлечься от одолевавших его безумных мыслей, решив систематизировать все, что ему известно. У него есть несколько элементов головоломки.

Имя убийцы: Амели Ногаре.

Имя сообщницы: Шарлин Кросс.

Фотоателье.

Старуха, которую убили при тех же обстоятельствах, что и Ролана.

Если бы только он мог связать между собой эти два преступления!

Боже мой! Миро скривил лицо и уставился на свое отражение в зеркале. Да ведь это и есть разгадка! Где-то там, в неизведанных далях, есть тропка, по которой ему нужно пройти.

Багу! Нужно покопаться в прошлом Эмильены Багу!

Деревья расступились, и Миро увидел ту самую тропку.

Газета! О ней писали в газете.

Когда? Когда это было? Образ, фраза, слово, услышанное им на кладбище от сидящей на скамейке старухи.

И что же… Ливан! Заложники в Ливане! В каком году это было? Неважно, ты сумеешь найти!

Он залпом проглотил содержимое стаканчика для полоскания рта, а перед глазами уже возникло мрачное, бычье, словно вырубленное топором лицо. Донати. Вот с кем ему нужно связаться.

Было уже позднее утро. Лора никак не могла найти нужный ей дом. Ей надо было пройти сквозь лес свай, а затем пробраться сквозь лабиринт огромной стройплощадки, увешанной объявлениями:

КВАРТАЛЫ «БЕРИЛЛ», «ИРИСЫ»

Тихая гавань. От студии до пятикомнатной квартиры.

Жилой комплекс «Нефрит»

То там то здесь еще стояли обветшалые частные дома, которые охраняли невидимые собаки: их лай смешивался с грохотом бетономешалок.

Наконец неподалеку от канала, где с редких барж выгружали цемент, Лора обнаружила жилище Карла Пармантье-Шварцкопфа: дом оказался зажат между деревянной избой под названием «Моя дача» и виллой «Тара», крошечной хижинкой с портиком и колоннами. Недоумевая, почему Бетти так хотела, чтобы она увековечила место жительства этого неутомимого путешественника, этой никому не известной знаменитости, Лора перешагнула через разваливающуюся ограду.

Когда-то давно здание явно выглядело величественно: наверняка его можно было даже назвать красивым. Но от двух угловых зубчатых башен остались лишь огрызки, укрытые молодыми побегами винограда; виноградные побеги окутали фасад в стиле рококо, окружили мозаичные панно над утратившими стекла оконными рамами, скрыли под собой растрескавшиеся от времени ставни. Газоны густо заросли айлантом, бузиной, жимолостью и хвощом. Среди этих неистовых джунглей лежали подношения божеству пустырей, приготовленные жителями индустриального мира: распоротые мусорные пакеты, матрасы в желтых пятнах, куски бетона, ржавая арматура.