Андраш Тотис - Убить голыми руками

Продавщица оказалась маленькой хрупкой девушкой. Она поклонилась посетителю и, как птичка, склонив голову набок, снизу вверх смотрела на Куяму. Губы ее улыбались. Куяма достал удостоверение и с ходу понес какую-то чушь.

-- Простите за беспокойство. Я по поводу жалобы граждан...

-- Да-а? -- глаза миниатюрной, как куколка, продавщицы выжидательно уставились на него.

-- Якобы за последнее время в округе участились случаи нарушения общественного порядка. Хулиганы нападают на людей, учиняют драки... Что вам известно на этот счет?

-- У нас ничего подобного не случалось. -- Девушка говорила застенчиво и быстро, щебечущим голоском, которому специально обучают теледикторш и актрис. В конце каждой фразы она наклоняла голову и робко улыбалась Куяме. Молодой человек не раз задумывался над тем, что же, собственно, привлекает его в таких девушках, но так и не мог прийти к окончательному выводу. Улыбка этих куколок -- пустая маска, их учтивость -- всего лишь поза, а все манеры -- заученный с детства стереотип идеальной японской жены. Стоило об этом подумать, и Куяма тотчас же испытывал раздражение. Насколько не похожи они на американских девушек -- по-спортивному подобранных, естественно раскованных, улыбающихся нормальной человеческой улыбкой! И все же Куяма не мог устоять перед этими миниатюрными созданиями. В глубине души он понимал, что рано или поздно женится на такой вот куколке, если ему подвернется по-настоящему очаровательная японочка. Этой продавщице обаяния было не занимать, что и заставило Куяму продолжить расспросы.

-- Ну как же не случалось? А драка, что произошла здесь на днях?

-- Ах вот вы о чем! Но ведь это был единственный случай, да и тот завершился благополучно. Знаете, к кому вздумали приставать хулиганы? К Адзато, знаменитому актеру и каратисту! Ну он и всыпал им по первое число!.. Жаль, что он погиб так нелепо.

Девушка произнесла эти слова таким выразительным гоном, что Куяму кольнула ревность.

-- Вы видели, как все это происходило?

-- Нет. Но видела моя подруга, так что если нужно...

-- Вы не могли бы дать ее адрес?

-- Разумеется! -- Девушка достала из письменного стола изящный фирменный бланк и красивыми иероглифами выписала адрес. -- Но вряд ли стоит обращаться к ней, она уже рассказала все, что знала.

-- Кому?

-- Другому полицейскому. Вчера ведь сюда уже наведывались из полиции.

Куяма знал, что девушку распирает от любопытства, с чего бы это к ним зачастила полиция, но она никогда не задаст этого вопроса вслух. Воспитанный японец не спрашивает о том, чего собеседник не хочет говорить. А уж японская женщина и подавно не позволит себе подобной вольности. Эта куколка, владеющая искусством икебаны и каллиграфии, конечно же получила традиционное воспитание. Она никогда не заговаривает первой, не садится к столу развлечься беседой, если муж пригласил гостя к ужину, она почтительно относится к старшим, к более образованным, к людям, занимающим более высокое общественное положение, к мужчинам, к гостям. А Куяма старше по возрасту, образованнее, чем она, занимает более высокий общественный ранг и здесь, в лавке, он гость.

Куяма решил воспользоваться случаем и потешить свое тщеславие.

-- Должно быть, из окружного участка, -- небрежно обронил он. -Меня-то прислали из центра.

-- Настолько серьезной была жалоба? -- ужаснулась девушка. -- Впрочем, понятно: ведь репутация округа поставлена под угрозу.

-- Да, конечно, -- Куяма взял листок с адресом и, прежде чем спрятать, внимательно разглядел строчки. -- Красивый у вас почерк.

На сей раз девушка смутилась искренне, Куяма готов был поклясться в этом.

-- Вам нравится?

-- Очень, -- ответил он и посмотрел ей прямо в глаза. Но ему не удалось вновь вызвать румянец. -- Возможно, мне придется еще раз обратиться к вам; дело очень серьезное, сами понимаете. Не дадите ли на всякий случай свой адрес?

-- О, пожалуйста!

Красиво оттиснутая визитная карточка, домашний адрес, телефон. Малышку зовут Мррико. Теперь оставалось выяснить лишь одну небольшую деталь.

-- Э-э... скажите, у вас есть поклонник?

И в этот момент в цветочную лавку вторгся двадцатый век, сокрушив барьеры возраста, пола, общественного ранга... Одним-единственным вопросом Куяма проиграл свое право на традиционное почтение. Из солидного по-пицейского чина он вмиг превратился в робеющего юнца. Девушка, доселе строго державшаяся в рамках подобострастной церемонности и позволявшая себе разве что несмелую улыбку, звонко, естественно рассмеялась и глянула на Куяму так лукаво, что это было куда дороже пюбой традиционной почтительности.