Дей Кин - Моя плоть сладка

– Я отправляюсь спать. На вашем месте я запер бы на ночь дверь своей комнаты на ключ.

Коннорс тоже поднялся.

– Это именно то, что я собираюсь сделать, но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы, если вы не имеете ничего против, задать вам два вопроса. Прежде всего – ваш брат и Селеста жили в зарегистрированном браке?

– У меня нет никаких оснований думать иначе, – ответил Хайс. – Они покинули нас во время гастролей в Омахе и снова вернулись в цирк в Де Мойне, заявив, что поженились. Селеста сказала, что они обвенчались в маленьком городке, но тогда она еще плохо говорила по-английски, а свидетельство о браке хранилось у Дона. С ним он и исчез, когда удрал с Тамарой.

– Вы одобряете брак Элеаны с Лаутенбахом?

– Нет! – Ответ был сух и резок. – Лаутенбах женится на эротоманке. Единственная надежда – что все мужское начало сконцентрировано у Лаутенбаха в голове. Это замужество в скором времени внушит Элеане отвращение. – Джон пожал плечами. – Но я не могу ничего сказать об этом, я же ей дядя, а не отец.

Коннорс посмотрел, как Хайс поднимается по лестнице, потом вышел на лужайку. Полная луна склонялась к горизонту, а у подножия холма виднелась серебристая в лунном свете лента реки, скрывавшаяся затем в темноте леса. Эд спустился к реке и некоторое время забавлялся тем, что бросал в воду камешки. Потом он поднялся по тропинке к дому. Задний фасад дома производил еще большее впечатление, чем парадный. Как директор цирка, Хайс, видимо, здорово преуспел.

Огибая угол дома, Коннорс двинулся кратчайшим путем через кустарник и прошел мимо кострища. Костер уже почти потух. Эд посмотрел на него и случайно увидел клочок бумаги, на который падал свет затухающего огня. Коннорс нагнулся, чтобы поднять его. Это оказалось наполовину сожженная первая страница его черновика "Смерть в цирке". Коннорс пошел дальше.

Два окна второго этажа были освещены, и шторы на одном из них подняты. Коннорс увидел погруженного в молитву Джона Хайса, стоящего на коленях возле своей кровати. Эд нервно закурил сигарету. Он был абсолютно убежден, что, если он хочет получить деньги и славу, которые придут к нему в результате контракта с "Таннер Пресс", ему сперва необходимо узнать, о чем просил бога магараджа Блу-Монда.

Утро было восхитительным – пели жаворонки, жужжали пчелы, легкий бриз гонял по синему небу белые облака. Коннорс чувствовал себя по боевому, и у него появилось желание, чтобы неизвестный, предпринявший попытку убить его, обнаружил себя. Эд остановил машину, предоставленную ему Хайсом, перед почтой и послал Шаду телеграмму, после чего отправился в отель за своим чемоданом.

– Ах, как неприятно, мистер Коннорс! – Вид у молодого портье был сконфуженным. – Но шериф Томсон вчера вечером забрал ваш чемодан. Может, вы поедете в контору и спросите его об этом сами?

– А что, это мысль, – ответил Коннорс и попросил показать ему шкаф, в котором хранилось оружие.

Шкаф находился в коридоре, примыкающем к задней стороне отеля. Коридор соединялся с вестибюлем только пожарным ходом.

– Здесь хранится все ненужное, – пояснил портье.

В конце коридора дверь выходила на хозяйственный двор, окруженный палисадником. Отсюда была видна открытая дверь.

– Вчера тоже было так? – поинтересовался Коннорс.

Служащий подтвердил, что летом дверь открыта, за исключением дождливой погоды. С дворика проход вел на обширную площадку между отелем и соседним домом. Кто угодно в Блу-Монде мог пройти сюда, взять из шкафа ружье, а потом по наружной лестнице влезть на лестничную площадку у номера двести пять. Коннорс предложил молодому человеку сигарету.

– А мистера Хайса вчера вечером не видели здесь? Я хочу сказать, до того, как раздались выстрелы.

– Насколько я знаю, нет, – покачал головой портье.

Выйдя из отеля, Коннорс провел рукой по своему небритому подбородку и решил, что, прежде чем идти к шерифу, ему стоит побриться. Но палящее солнце не располагало к прогулкам. На мгновение он остановился перед цветочным магазином, чтобы полюбоваться на выставленные букеты, и ему захотелось купить цветы Элеане. Эд все еще чувствовал на своей щеке пощечину и помнил ее слова: "Я же тебе сказала, что тебе нечего делать в моей жизни!" Решено – он поступит так, как она просит.

Коннорс продолжал свой путь. Он уйдет из жизни Элеаны и как можно скорее прогонит от себя всякое воспоминание о ней. Но ему не хотелось уходить из ее жизни на носилках ногами вперед. Эд подошел к большому магазину оружия, где купил револьвер и большую коробку патронов, и, прежде чем положить револьвер в карман пиджака, он зарядил его. Только после этого Эд направился к парикмахеру. Тот несколько минут молча брил Коннорса, потом, проводя бритвой по подбородку Коннорса второй раз, остановился.