Александр Трапезников - Аккорды кукол

- Ты мне не говорила, что у тебя есть брат, - удивился Драгуров.

- Но ведь ты и не спрашивал, - рассеянно улыбнулась Снежана.

2

В баре оставался только один посетитель - какой-то парень в темных очках, не то подросток, не то гей, работающий под мальчика. Сидел в углу, тянул колу и ел мороженое, в беседу ни с кем не вступал, иногда курил, а к заказанной бутылке шампанского так и не притронулся. Рядом с ним лежала спортивная сумка. Очевидно, он кого-то ждал. Бармену было все равно, лишь бы платил. Со служебного входа вошли два продавца, уже закончивших работу. Они и жили тут же, в пристроенном к зданию общежитии. Перекинулись несколькими фразами, стали смотреть телевизор, попивая пиво. Один из них покосился в сторону подростка, но ничего не сказал. Другой шепнул бармену:

- Голубой, да?

- Первый раз вижу, - отозвался тот. - Сам спроси.

- Эй, хочешь конфетку? - крикнул продавец.

Подросток встал, пошел к двери, запер её на засов и вернулся обратно за свой столик.

- Не здесь, - сказал продавец, поняв его действия по своему. - Иди за мной.

Бармен и второй продавец молча смотрели на них.

- Хорошо, пойдем, - согласился подросток, подхватывая сумку.

Через тот же служебный вход они прошли коридорами в подсобные помещения магазина. Встретившийся им сторож-охранник ничего не сказал, только ухмыльнулся. Откуда-то сверху доносились шум, голоса, выкрики.

- Магомет гуляет, а мы чем хуже? - спросил продавец сторожа, подмигнув. - Хочешь присоединиться? Мальчик не возражает, да?

- Давай, - кивнул подросток.

- Сейчас, только магазин обойду, - сказал сторож. - Через полчаса.

Наконец они пришли в маленькую комнатку, где стояли промятый засаленный диван да пара стульев. Продавец-кавказец, напевая какую-то песенку, начал раздеваться.

- А ты чего стоишь? - повернулся он к подростку. - Любишь, когда за тобой ухаживают? - но тут же испуганно замер: в одной руке мальчишка держал ствол, в другой - стальной изогнутый нож

- Ложись, Сулико, и не вздумай орать - убью, - посоветовал подросток. - А скажешь, где девчонка, будешь жить.

Продавец послушно улегся на диван, прямо со спущенными штанами. Подросток приставил нож к его паху, и кавказец смертельно перепугался.

- Отрежу, - сказал мальчишка. - Говори.

Дуло пистолета вдавилось в горло. Лезвие полоснуло по бедру, но, хоть и было больно, продавец не закричал: побоялся, что убьют.

- Какая девчонка? - через силу пробормотал он.

- Должен знать. Она с Магометом?

- Нет там никого, сам относил закуску.

- А где она? - Подросток сделал ещё один надрез, ближе к члену.

- Стой, стой! Аяз говорил, кого-то в холодильной камере заперли... Может, ее?

- Так. Зачем заперли? Она жива?

- Не знаю. Ничего не знаю. Отпустишь, нет?

- Где холодильная камера?

- Тут, рядом.

- Тогда, веди. И если, Сулико, дернешься - не промажу. - Подросток отступил на пару шагов. - Штаны не застегивай, так пойдешь. А руки опусти.

Гера во многих фильмах видел эти сцены, слышал такие фразы и сейчас словно примеривал их на себя. Но главным героем он себя все равно почему-то не чувствовал. Как артист, который играет роль по желанию режиссера. Идет съемка, где-то затаился оператор с камерой, поодаль стоят другие артисты, массовка, просто зеваки-зрители. Кто-то из актеров уже выпал из действия, изобразил смерть, другим ещё предстоит сыграть в дальнейших сценах. Но что будет дальше - неизвестно. О том ведает лишь режиссер. Гера ощущал все это в себе, но пистолет в его руке был настоящий, и нож - тоже, и шедший впереди кавказец со спущенными штанами хоть и походил на какой-то комический персонаж, но был живой, потный, испуганно вздыхавший и косящий глазами.

Они подошли к железной двери с засовом.

- Отпирай, - приказал Гера.

Продавец открыл холодильную камеру. Там было темно. Гера подтолкнул его в спину лезвием ножа.

- Входи.

3

"Жигули" ехали по Москве. Снежана рассказывала. Но то, что она говорила, не укладывалось у Драгурова в голове. Чудовищно и мерзко. Мир состоит из грязи и лжи, каждый человек вынужден сталкиваться с тем, что противно его разуму, самой природе человеческого духа, но когда это становится обыденным и привычным, входит в порядок мироустройства, то меняется и человеческий облик, словно вырастают клыки и шерсть. Очевидно, таким оборотнеми был дед Снежаны, и Владислав теперь нисколько не жалел, что тот умер такой страшной смертью.

Брат Снежаны, которого она хотела увидеть, не был ей братом

- Но я называла его так, - продолжала она. - Потому что и сама была ещё ребенком... Всего тринадцать лет.