Наталия Костина-Кассанелли - Яд желаний

— Вы, Ларочка, пример для подражания. В нашем театре очень многие желали бы завершить карьеру таким поступком — но не всем это дано.

Завершить карьеру… Что ж, она действительно уходит. Она больше не в силах выносить хроническую неприязнь, окружающую ее со всех сторон. Она буквально задыхается в атмосфере всеобщей ненависти, ей уже нечем дышать здесь…

— И только вы со своим великодушием даете шанс проявить себя молодому дарованию, вашей ученице, можно сказать…

Никто, ни один человек в этом проклятом театре, оказывается, не хотел, чтобы она пела завтра на премьере Измайлову, кроме нее самой. Ни Андрей, ни возвеличивающая сейчас ее вынужденный отказ от роли Елена Николаевна, ни молоденькая любовница ее мужа, не желающая понять, как хотелось стареющей приме спеть эту, может быть, последнюю партию в своей жизни. Только романтичная и чувствительная Людмила Сегенчук, подвергающаяся сейчас молчаливому бойкоту со стороны остальных членов труппы, понимала и жалела ее. Но Люда, наверное, уйдет, не выдержит травли, как не выдержала и сама она. Если тебя окружают со всех сторон и загоняют в капкан…

— Вы, Ларочка, конечно, придете на премьеру?

— Конечно, — сказала она холодно и встала.

Разумеется, она будет на премьере. Если эта маленькая, так хорошо рассчитавшая все мерзавка раздумает петь. Или ей по какой-то причине станет плохо. Она готова. Она выйдет и заменит ее. И тогда мы еще посмотрим… Лариса Столярова сжала пальцы.

— Без вас этот настоящий триумф оперного искусства будет неполным. Вы столько сил и времени посвятили нашему театру, и мы всегда рады видеть вас…

Оказывается, старуха до сих пор с ней разговаривает!

— Вы что-то неважно выглядите сегодня, Ларочка.

— Я прекрасно себя чувствую. До свидания.

Она вышла из театра, захлопнула дверь. Никто не провожал ее, никто не смотрел ей вслед. Эта история началась ранней весной, а сегодня в парке уже, оказывается, попадаются желтые листья. И яркая зелень запылилась за лето, потускнела, померкла. Осень. Осень в природе, осень в ее жизни… как будто лета никогда и не было… Как хорошо идти, никуда не спеша. Никуда не торопиться. Ни с кем не спорить. Ничего не желать. Она почти ничего уже не желает. Хотя она не права — эта тягостная история началась не этой весной. Эта история началась очень, очень давно. Еще тогда, когда она поняла, что муж ей не верен. У него всегда были любовницы. Но она запретила себе думать об этом и вела себя очень мудро — не замечала ничего: ни его романов, ни измен. Она не мешала ему жить своей жизнью — и что выиграла в конце? Во что превратилось ее собственное существование? Что она получила, кроме постоянного одиночества и сомнительного преимущества — именоваться его женой? А ее супруг с каждым годом становился все свободнее и свободнее. А его любовницы — все моложе и моложе. Однако ни одна не была талантливее ее, и это как-то мирило их, не давало окончательно распасться союзу — пусть только творческому, но все же союзу. Но эта, последняя, Аня Белько…

Лариса Столярова стиснула зубы, представив соперницу на сцене. Молодую, ослепительно-красивую и бесспорно талантливую. Это зрелище, явившееся ее внутреннему взору, было настолько ярким и настолько мучительным, что у стареющей примы чуть не остановилось дыхание. Она села на скамейку и откинула голову на спинку, чтобы прийти в себя. Вот как, оказывается, умирают от ненависти… Наверное, так же умирают и от любви. Ну что ж… она сама согласилась на это. Она отдаст сопернице и мужа, и роль, и этот предстоящий триумф. Пусть Анна Белько занимает ее место и поет Измайлову… если сможет.

— Маш, ты совершенно в этом уверена?

Эксперт Мария Камышева подняла искусно подведенную бровь, и ее полные накрашенные губы сложились в презрительную улыбку. Этим самым она давала понять, что ей надоели недоверчивые и нахальные опера, у которых в головах одни только версии, меняющиеся каждый день. А у нее — надежные и окончательные выводы, подкрепленные показаниями приборов, которые невозможно обмануть!

— Вот профиль токсина из тела собаки, вот этот — из тела бомжа… как его… Водолажского, а этот — токсин из тела Кулиш. Ну, какие тебе еще подтверждения нужны? Сама видишь, все профили — абсолютно идентичные. То, что отравил их один человек, — это вам доказывать, а то, что их отравили одним и тем же ядом, — это я уже написала. Все. Вот тебе бумажки, и освобождай помещение. У меня времени на дискуссии нет, мне работать надо.