Галина Павлова - Чужие проблемы

.

– Да, – подтвердила пожилая женщина-регистратор – вызов был. Но поступала ли пациентка в больницу, или ей оказали помощь на дому, я вам сказать не могу. Вам следует поинтересоваться в приемном покое.

– А там не могли забыть ее зарегистрировать? – поинтересовался Костя.

Женщина засмеялась.

– Вы шутите? Это же человек, а не зонтик.

– А вы не могли бы нам сказать, кто ездил на вызов?

– Вам это не поможет. Бригада сейчас выходная. Поинтересуйтесь через пару дней.

Мы были разочарованы. В приемном покое нам уже на дверь указывали.

– Ты говорила, что уже лежала в этой больнице, – бросил Костя пробный камень.

– Ну, и что?

– Может, ты кого-нибудь из врачей знаешь? Ему-то, точно в справке не откажут.

Кое-кого из врачей я, конечно, знала. И не могу сказать, что это знакомство было приятным как для меня, так и для врача. Но снова возвращаться в больницу через пару дней по темному холодному городу после рабочего дня не хотелось. Ладно. Я переживу эту встречу. Надеюсь, и мой бывший лечащий врач-травматолог, Владимир Александрович Ковальский особого потрясения не испытает. Костя остался в приемном покое. А я через пару минут уже пробиралась по бледно-зеленым коридорам в знакомую мне палату.

Здесь ничего не изменилось с тех пор, как я с сотрясением мозга и множественными ушибами была одной из обычных обитателей этой палаты – неподвижных мумий, обмотанных белыми бинтами и закованных в гипс.

– Боже мой! Знакомый затылок! – раздался за моей спиной знакомый суховатый голос.

Я обернулась.

– Глаза меня не обманули. Полина Агрест, – я должен был это ожидать. День с самого утра был исключительно неудачным.

Его насмешливый взгляд скользнул по моему лицу.

– Итак, чем обязан? Судя по вашему внешнему виду, лично вам моя профессиональная помощь не нужна.

Он за год почти не изменился. Такой же худощавый, с усталыми серыми глазами и немного взъерошенными русыми волосами. Может, только еще немного похудел.

Я почему-то заволновалась и поторопилась объяснить ситуацию. В палате было так тихо, что можно было ощущать, как три мумии на кроватях напряженно вслушиваются в мой шепот. Только глаза поблескивали из-под бинтов. Для них это было редкое развлечение в бесконечной скуке неподвижности.

– …Вы считаете, что сочетание какой-то таблетки от головной боли и нескольких глотков шампанского могло привести к таким последствиям?

– Я не могу ничего сказать. Мне нужно знать, что именно она выпила. Ты можешь мне принести конвалюту?

– Я поищу сегодня. А по поводу второй просьбы?

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Почему у меня такое ощущение, что твоя на первый взгляд невинная просьба будет стоить мне неприятностей?

– Неужели вы доверяете ощущениям? – бодро поинтересовалась я.

– Не всегда. Только, когда я имею дело с тобой, – отрезал он. – Ладно, подожди пару минут.

Все погрузились в сонное молчание, и к тому времени, когда Владимир Александрович снова ворвался в палату, я уже полностью углубилась в воспоминания о моем прошлом трагическом пребывании в этом печальном месте.

– Все в порядке? – окинул он подозрительным взглядом неподвижные фигуры.

– Как видите, никто не сбежал.

Мы вышли в коридор. Владимир Александрович задумчиво посмотрел на меня.

– Похоже, что твоя сотрудница, действительно не поступала к нам. Ты уверена, что ее увозили?

– Так утверждает ее… э… молодой человек.

Я рассказала о тех щепетильных обстоятельствах, в которых оказался Костя, и о своих подозрениях.

– Ты полагаешь, она его просто разыграла?

Он задумчиво смотрел сквозь меня.

– А что Вас смущает?

– Она должна была быть Сарой Бернар или, по меньшей мере, йогом. Так сыграть потерю сознания, чтобы в это поверил врач. Хотя, все это завтра должно проясниться, правда?

Я кивнула, но его слова поколебали мою железную убежденность в Шурочкином коварстве.

– Но, на всякий случай постарайся принести мне эти таблетки.

Мы направились к выходу. Владимир Александрович некоторое время задумчиво молчал и, наконец, решился.

– А… – он замялся.

«Вот. Старая любовь не ржавеет» – философски подумала я. Год назад Владимир Александрович был сильно не равнодушен к моей соседке Лене, что позволяло мне действовать ему на нервы совершенно безнаказанно. Но его надежды закончились, как только на мою подругу свалилось немыслимое богатство, а вместе с ним и совершенно иная орбита вращения. Я была невольным напоминанием об этом эпизоде из его жизни, поэтому и старалась не попадаться лишний раз на глаза.