Антон Леонтьев - Тринадцатая Ева

Доктор сразу почувствовал небывалую неприязнь к этому типу. На фотографии он даже не смотрел в сторону жены, а на его лице играла странная, угрожающая улыбка. Точнее, даже ухмылка.

Этот тип, и в этом не было сомнений, был чрезвычайно опасен. Чрезвычайно!

Чегодаев отыскал статью, в которой шла речь о свадьбе бизнесмена с фотомоделью и актрисой Евгенией, имевшей место около четырех лет назад. А этому предшествовал скандальный развод господина Юнгштедта с его прежней супругой.

Вот поэтому его фамилия и показалась знакомой. Доктор не был поклонником подобных историй, да и времени не хватало, однако положение, что называется, обязывало изучать время от времени светские сплетни, чтобы быть в курсе происходящего, ибо его клиенты были представителями именно этой «платиновой тусовки».

И в самом деле, развод был скандальный, грязный и очень денежный. Потому что бывшая супруга (тогда еще даже совсем не бывшая) хотела оттяпать значительную часть состояния мужа. А состояние было более чем солидное, миллиардное.

Доктор быстро просмотрел старые заголовки. Ну, конечно же, так и есть: его тогдашняя супруга, мать двух взрослых детей, оказалась на какое-то время в сумасшедшем доме. Потому что она якобы была вне себя… Только, как потом вскрылось, диагноз был липовый, состряпанный работавшими на ее мужа, господина Юнгштедта, врачами.

Чегодаев потер руки. Так и есть! Сначала Юнгштедт пытался избавиться от опостылевшей старой жены. Теперь решил отделаться и от опостылевшей новой. И действует теперь так же, как и в прошлый раз, пытаясь представить супругу сумасшедшей.

Юнгштедт, конечно же, сделал определенные выводы. В первый раз ему пришлось пойти на попятную, выплатить супруге огромную компенсацию (которая, естественно, была намного меньше половины состояния, которую та старалась заполучить).

В этот раз он решил действовать тоньше и эффективнее. А что может быть эффективнее, чем представить жену, от которой хочешь избавиться, сумасшедшей? Причем не просто сумасшедшей, а буйно помешанной, убивающей людей?

«Я убиваю людей…»

Именно это Юнгштедт внушил Еве! В то время как она, разумеется, никого не убивала. И была в такой же мере сумасшедшей, как и первая жена бизнесмена, а именно – ни на йоту!

Но как доказать невиновность Евы, если кольцо вокруг нее неумолимо сужается? Она была жертвой небывалой, изощренной, бесчеловечной интриги. Интриги смертельной. Причем, увы, не только для самой Евы…

Потому что за последние недели и месяцы погибло как минимум три человека. Нет, они не погибли – были хладнокровно убиты! Не исключено, что жертв на самом деле больше. И они были лишены жизни только для того, чтобы рано или поздно обвинить в этих кровавых преступлениях Еву.

Рано или поздно…

Времени не было, требовалось действовать, причем действовать четко, слаженно и результативно. Доктор Чегодаев допил кофе и поднялся со стула. Итак, ему известно имя пациентки, у него есть адрес, так что же он тогда ждет?

Внезапно ему пришла в голову мысль, что должен иметься человек, который совершает все эти кошмарные убийства. Убийства, обвинить в которых должны Еву. Кто-то же хладнокровно зарезал ножом и пенсионерку, и рыжеволосую девицу, и даже девятилетнюю школьницу.

И самое ужасное – никто не гарантировал, что убийства прекратятся. Ведь этот нелюдь мог нанести удар в любой момент! Даже, собственно, и прошлой ночью, и этим утром, и завтрашним вечером…

Кто же был способен положить этим бесчинствам конец и спасти Еву?

Доктор Чегодаев знал, что это может сделать один человек – он сам. И ему требовался план, хороший план по спасению Евы…

Он ринулся в душ, обдумывая идеи, которые пришли ему в голову.

И все же, стоя под упругими прохладными струями, он то и дело пытался отогнать от себя странное видение – некто нападает на беззащитную жертву и втыкает в нее охотничий нож. А затем вытаскивает, снова втыкает и делает так много раз подряд.

Он должен остановить это, должен! И спасти Еву…

Рукоятка была холодной, скользкой, абсолютно черной. И липкой. Да, именно липкой… Ее рука сжимала рукоятку, причем с такой силой, что потребовалось усилие, дабы расцепить онемевшие пальцы.

Там, где она находилась, царил полумрак. И было холодно. Она попыталась привстать, но это у нее получилось плохо. Голова гудела, а вместо мыслей был какой-то сизый туман. Даже не туман, а кисель, словно заполнявший до краев ее пустую черепную коробку.