Джеймс Чейз: Осторожный убийца

– Я и не знала, что Карл Борромео похоронен здесь. Я видела его колоссальные изваяния на Лаго-Маджоре. Почему они такие огромные?

Я пошутил:

– Его друзья опасались, как бы люди не забыли его слишком быстро, и потому решили, что семидесятипятифутовая статуя останется в памяти потомков. А вы бывали на Лаго-Маджоре, синьора?

– У меня там вилла.

– О, прекрасное место! Я вам завидую. Мы задержались перед ступеньками, ведущими в подземную капеллу, где покоились мощи архиепископа.

– Могу я попросить вас об одном одолжении? – спросил я.

Она взглянула на меня. Мы стояли в полумраке и были одни, совершенно скрытые от посторонних взоров, и я едва сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия. Меня, как огнем, охватило непонятное возбуждение. Я испугался. Я давно уже взял себе за правило быть осмотрительным, когда нахожусь наедине с женщиной.

– Что такое?

– Брат, то есть священник, который охраняет место упокоения архиепископа, рассчитывает на небольшую сумму за свои хлопоты, а я, к сожалению, в данный момент не при деньгах. Я был бы очень признателен, если бы вы дали ему сотню лир. Вычтите их из моего вознаграждения.

– Вы хотите сказать, что у вас вообще нет денег? – прямо спросила она.

– Временные затруднения…

Она открыла сумочку и подала двести лир.

– Хороший гид должен зарабатывать много.

– Нет, это не значит, что я плохой гид. Просто сейчас трудные времена.

– Думаю, вы – хороший гид. – Она улыбнулась мне.

. Как раз в этот момент я схватил за руку Торрчи, пытавшегося проскочить между нами. Крепко держа мошенника за руку, я сказал:

– Синьора, позвольте представить вам синьора Торрчи, самого знаменитого карманника, работающего в соборе!

Торрчи, жирный маленький человечек с круглым, веселым лицом, не сразу узнавший меня в полумраке лестницы, засиял и стал шарить в карманах.

– Только ради практики, синьор Дэвид, ничего больше, – затараторил он, отдавая девушке бриллиантовую брошь, наручные часы, портсигар и отделанный кружевами носовой платочек, который только что был в кармашке ее блузки. – Вы же знаете, я никогда не трогаю ваших клиентов.

– Убирайтесь, негодяй, и, если вы попытаетесь еще раз надуть меня, я вырву ваше воровское сердце с мясом!

– Такие слова в кафедральном соборе! – искренне возмутился Торрчи. – Не забывайте – вы в доме Божьем.

Я угрожающе поднял кулак, и он быстренько ретировался в темноту.

– Прошу прощения за происшествие.

– Он очень ловок. И как только это у него получается? – Девушка убрала вещи в сумочку. Я засмеялся:

– Ну, это еще детские игры. Верх его искусства – снять прямо на улице пояс с подвязками с молодой женщины, которая не обнаружит пропажи до тех пор, пока не спустятся чулки. Каждый день он подвешивает очередной пояс над своей кроватью.

– Ради Бога, не продолжайте! – воскликнула девушка, смутившись.

– Торрчи – великий артист, но не единственный. Собор полон искусных карманников. Они хорошо наживаются на туристах. Счастье еще, что я знаю большинство из них, и у нас своего рода соглашение. Они не трогают моих клиентов. Боюсь, бриллиантовая брошь слишком серьезный соблазн.

– Я не должна была надевать ее. – Повернувшись, она стала всматриваться в сумрак лестницы, ведущей в капеллу. – Можно я возьму вас под руку?

– Как раз я хотел это предложить вам. Когда мы начали спускаться, она слегка оперлась на мою руку, но на полпути оступилась и, если бы я не подхватил ее, упала бы. Испугавшись, я невольно притянул ее к себе.

– Это все высокие каблуки; – сказала она, задохнувшись от неожиданности.

– Да, думаю, дело в них, а ступени здесь совершенно безопасны. – Поддерживая девушку, я случайно коснулся ее груди, испугался и взглянул на нее сверху вниз. Ее лицо было в шести дюймах от моего. В сумеречном свете глаза девушки светились, как у кошки.

Я не мог сдержаться, нагнулся и поцеловал ее. И почувствовал, как на какое-то короткое мгновение она слегка прижалась ко мне. Всего на какое-то мгновение! Потом она осторожно отодвинулась.

– Вы не должны были делать этого, – прошептала она.

– Не должен, – ответил я и, прижав ее к себе чуть крепче, поцеловал еще раз, и она…, ответила на мой поцелуй.

– Пожалуйста, не надо…

Пошатываясь и задыхаясь, я отпустил ее.

– Извините, – сказал я. – Я прошу прощения. Я не знаю, что такое со мной.

Она посмотрела на меня и коснулась кончиками пальцев своих губ.

– Не извиняйтесь – не случилось ничего такого, за что стоило бы просить прощения. Мне это даже понравилось. Может быть, уйдем из этого мрачного места?