Джеймс Чейз - Лечение шоком

Я очень хотел написать ей, но, помня предостережение Ханта, воздерживался от этого шага. Ее образ преследовал меня и днем и ночью, и я задавал вопрос, думает ли она обо мне. Именно это беспокоило меня больше всего.

Спустя пять недель после ареста Хильды, горячим сентябрьским утром, в атмосфере тревоги начался судебный процесс.

За эти пять недель меня никто не побеспокоил, и к началу процесса я окончательно поверил в то, что полиция так и не нашла свидетелей нашего с Хильдой посещения итальянского ресторана, хотя в газетах было опубликовано фото Хильды, так что кто-нибудь из тогдашних посетителей вполне мог опознать ее.

Как один из свидетелей я находился в комнате ожидания, где вместе со мной находились горничная Хильды – мексиканка Мария, шериф Джефферсон, док Маллард, аптекарь, так неосторожно продавший Хильде цианид, и толстый, импозантного вида мужчина, которого я до этого времени никогда не видел.

Здесь же находился и полицейский офицер, который следил за тем, чтобы мы не общались между собой.

Престарелый врач был так угнетен, что даже не верилось, что раньше он держался с таким апломбом. Шериф Джефферсон явно что-то знал. Он лишь слегка кивнул мне и после избегал даже смотреть в мою сторону. Я не винил его за это, так как понимал, что, скорее всего, он догадывается о моей роли в этом деле. В сущности, только из-за меня он был вынужден уйти в отставку.

Я подождал до половины третьего дня и лишь тогда был вызван в зал для дачи показаний. До этого там уже побывали док Маллард, шериф Джефферсон и аптекарь.

Услышав свое имя, я весь подобрался.

Я не видел Хильду почти шесть недель, но помнил предупреждение Ханта.

Идя по коридору к залу заседания, я спросил копа, который сопровождал меня, как идет процесс.

– Ха! Что за человек! – ответил коп. – Уже четвертый раз Хант противостоит ему и, как мне кажется, в четвертый раз близок к поражению. Надо было слышать его выступление. Когда он выложил все факты и тщательно аргументировал свои гипотезы, судья даже не смотрел на обвиняемую. А это в любом случае очень плохой признак.

Войдя в зал заседания, я удержался и не посмотрел на Хильду. И лишь после того, как я произнес клятву, я бросил на нее мимолетный взгляд.

Мое сердце болезненно сжалось: до такой степени она осунулась и была бледна. И все же она была прекрасна. Как мне казалось, никогда еще она не была так красива. Мне хотелось броситься к ней и заключить в свои объятия.

Она даже не смотрела в мою сторону, сидя рядом с Хантом и устремив взгляд на свои руки.

Я взглянул на судей. У них был отсутствующий вид. Три из них были женщины, остальные мужчины. Все они равнодушно смотрели на меня.

Помощник прокурора поднялся со своего места и начал задавать вопросы, касающиеся телевизора.

Я в который раз принялся излагать мою историю о том, как я зашел в гостиную и обнаружил тело Делани, подумав, что смерть наступила от электрического разряда.

Затем меня спросили о бокале, и я вновь рассказал свою версию случившегося.

Судьи на время сбросили равнодушный вид и начали внимательно слушать меня.

– Я в курсе эксперимента, который вы проделали с мистером Хармасом, – продолжал помощник прокурора. – Не могли бы вы объяснить нам его суть?

Я обстоятельно ответил и на этот вопрос. Это понравилось помощнику прокурора, и он акцентировал то, что Делани не только не смог бы отвинтить винты, но и даже поднять отвертку с пола. В конце концов он добился того, что присяжные поверили в это. Удовлетворенный своей победой, он отступил на шаг.

– О'кей, мистер Риган, это все, что я хотел узнать от вас. – Он перевел взгляд на Ханта.

Даже не потрудившись встать, Хант заявил, что в настоящий момент не имеет ко мне вопросов, но он обязательно сделает это позднее.

Меня отвели в маленькую жаркую клетушку, где я в одиночестве пробыл еще примерно с час. От полицейского, сопровождавшего меня, я узнал, что прокурор после меня вызвал Хармаса и задал ему примерно те же вопросы.

Все вертелось вокруг этой проклятой стенки телевизора, и все складывалось очень плохо для Хильды.

В четыре часа меня вновь пригласили в зал судебного разбирательства. В зале установилась напряженная атмосфера.

Толстый представительный мужчина, которого я до этого видел в комнате ожидания свидетелей, с важным видом давал показания. Он представился Ханту как Генри Стадли, специалист по лечению позвоночника. Его клиентом являлся и Делани.