Эда Макбейн - Белая леди

Первым требованием к так называемым «девушкам хора» было наличие фигуры, которая хорошо бы гляделась в обтягивающем трико. От «девушки со слоном» требовалось дополнительное качество — мужество. Это может показаться простой задачей — улыбаясь сидеть между ушей слона, одетой почти в ничего, и красиво помахивать рукой публике. Но когда вы усвоите тот неоспоримый факт, что самец-слон, весящий от четырех до пяти тонн, может мгновенно растоптать вас, не моргнув и глазом, тогда, возможно, станет понятно, почему такая пичужка может дважды призадуматься, прежде чем вскарабкается на его спину. Вот почему всегда было желательно, чтобы «девушки со слоном» выглядели такими нежными, а Джинни Лоусон не нуждалась в помощи салона красоты.

Если Стедман вспомнил правильно, в День Выбора Джинни выбрала не одного, а двух молодых ребят. В то время в цирке «Стедман энд Роджер» работали два крепких черных парня, и Джинни начала свою бурную карьеру с ними, буквально затащив их на себя, сначала по одному в разное время, а затем в тандеме. Когда Руди Кронер сам заявил на нее претензию, она буквально вышвырнула их из своего трейлера. Так что вовсе не за ничто он обещал семнадцатилетней девчонке, выкинутой из школы, что «с практикой он может сделать из нее хорошую девушку со слоном».

Они практиковались весь апрель, май и июнь на арене и вне ее. Но к пятнадцатому июля, когда стало очень жарко и душно, Джинни надоело то, что, в сущности, было замужним существованием с мужчиной много старше себя, и она взялась сначала за Евгения Звонкова — дядю Бориса, который сейчас вместе со своей женой Риммой ведет фамильный аттракцион Звонковых, а затем за постоянного тренера больших кошек Дейва Шида, Короля всех зверей. Это просто чудо, что Руди не вышвырнул молодую Джинни пинком под ее хорошенькую маленькую задницу, но сезон шел успешно, и было бы трудно найти ей замену к концу лета. Кроме того, она иногда навещала его, когда была в настроении.

На цирковом языке Джинни была известна как «специалистка». Это не означало, что она хорошо управлялась со слонами, хотя это и соответствовало действительности. Это означало лишь, что ее привлекали большие органы, покрупнее, чем тот, которым могли бы похвастаться некоторые музыканты из оркестра Ринглинга, включая самого Эндрю Варда. Это и влекло к ней сердца всех мужчин; ее запах просачивался в их ноздри так же уверенно, как возбуждающая субстанция, вырабатываемая железами самок-слонов, когда те пылают вожделением. Джинни Лоусон, казалось, постоянно пылала вожделением. Возможно, это подвигло Уиллу Торренс увести ее в сторону для сердечного разговора матери с дочкой, но из этого ничего не вышло.

В недвусмысленных выражениях она сказала, что не нуждается в советах кого-то, кто едва достигает ей до колен, и она предложила Уилле оставить ее в покое, если та не хочет, чтобы одна из больших кошек Дэви не проглотила ее в один темный и штормовой вечер. Уилла могла быть совладелицей цирка, но она не могла позволить себе уволить самую большую звезду цирка, с которым спала Дженни, и его главный аттракцион. Она отступила. Так, во всяком случае, говорила.

Джинни оставалась в цирке до тех пор, пока он в октябре не вернулся в Калузу. И тут она распрощалась со всеми своими партнерами по постели, включая, по слухам, и некоторых молодых девушек, и улыбаясь, ушла с закатом солнца. Стедман больше никогда ее не видел.

— Я пришел к выводу, — говорил он Мэттью, — что она вернулась к городскому образу жизни, хотя, должен сказать вам, испробовав вкус глины, не всегда легко вернуться к цивилизованной жизни. А теперь вы скажите мне…

— Да. Она замужем за человеком по имени Эндрю Вард, который…

— Я не знаю этого имени.

— Это тот черный мужчина, о котором вы упомянули.

— М-да, вы знаете, что говорят по такому поводу?

— Нет. А что говорят?

— Если женщина однажды постигла вкус лакрицы…

Стедман не закончил свою тираду… Он поднял брови, понимающе улыбнулся и снова попытался пыхнуть своей сигарой, но та уже погасла. Мэттью наблюдал, как он раскуривал ее. Чены опустили свои красные шелковые занавеси. Старший Чен, как приличествовало его патриархальному положению, величественно удалился с арены, в нескольких шагах позади за ним следовали две женщины. Младшие Чены стали скатывать шелк. Две девочки в колготках, трико и балетных тапочках направились к противоположной стороне арены, где в нескольких метрах над их головами свисала веревочная лестница. Одна из них высвободила канат от его крепления и начала опускать лестницу, в то время как другая, уперев руки в бока, наблюдала за ней. Девочкам было не более пятнадцати лет. Мэттью продолжал раздумывать о том единственном сезоне Джинни Лоусон в цирке.